Вспоминает Евгений Клиот:

- Наша сельскохозяйственная жизнь в поселке Терву начиналась с того, что мне надо было по нескольку раз напоминать новоявленным фермерам: приберите в доме, помойте посуду, взял вещь - положи на место, чтобы после не искать, накормите вовремя животных, ложитесь пораньше спать - завтра чуть свет в поле... Результат - близкий к нулю. Я твердил неслухам: это ваш дом, ваши поля, вы здесь все делаете для себя. Детдомовских нянек больше нет, только от вас зависит, какой будет в доме порядок, удобства, как мы будем жить. Ради этого и надо потрудиться. Чего проще? Мне казалось, я говорю убедительно. Тем более что меня как будто внимательно слушали и дружно кивали головами. Потом я понял, почему обездоленные мои детки, у которых появился шанс устроить себе нормальную жизнь, упорно оставались ленивыми, как барчуки. Не только из-за детдомовской привычки к опеке. Просто одни никогда не имели своего дома, а другие имели некое жилье с родителями, которое домом назвать язык не повернется - настолько, по рассказам, там был не устроен быт. Не знаю, сколько бы еще времени продолжалась наша крестьянская адаптация, но скоро, к счастью, мы задружили с настоящими крестьянами - соседями, старожилами села Терву.

Сначала девочки как-то познакомились с Раисой Якуповной Равиловой. Интересная, рассказали, бабушка, все интересовалась, кто мы, что мы да откуда. В гости позвала. Поговорили. Больше всего девчонок поразило, что бабушка вместе с дедушкой Григорием Равиловичем живут уже почти 50 лет. Хозяйство у дедушки с бабушкой приличное, но сами вдвоем его и ведут. Знакомство мы тут же решили развивать. Как раз начинался сенокос, а у нас тогда еще не было ни трактора, ни косилки - вообще никакой техники. Откомандировали к Равиловым Сашу Крылова одолжить лошадку - сено привезти. А с лошадкой пришел сам Григорий Равилович и предложил свою помощь: стога метать, сказал, поди, не умеете - научу. С тех пор и пошло: он нам поможет, ребята - ему с бабушкой. Крестьянскую школу дедушки Григория по всем предметам коммуна прошла в полном составе.
Но главная помощь нам этой деревенской семьи была, пожалуй, даже не в этом. Она явила ребятам пример как раз того домашнего уклада, которого они не знали, который сразу стал для них центром притяжения. "Мы - к дедушке!" - это я слышал теперь едва не каждый день.
Жизнь у Равиловых в детстве, да и большую часть молодости, тоже вышла несладкой. Сами росли без родителей. Приехали после войны из голодной Татарии. В разоренной Карелии сытнее не было. Приехали, еще не зная друг друга, из разных мест своей республики и встретились, познакомились в Сертолово. Работали тогда в животноводстве: Григорий конюхом, Раиса дояркой. Поженились в 49-м. Работали хорошо, а жили плохо - как все. Это потом, когда от военной разрухи немного оправились, молодой тогда дедушка, которого с тех и до сих пор особенно ценят как мастера-коневода, "дал прикурить", по его рассказам. Специальность в те годы хорошая, помочь звали отовсюду, Равилович никому не отказывал и постепенно очень даже неплохо стал зарабатывать. Родили Равиловы трех сыновей. Один, средний, шофер-"дальнобойщик", недавно погиб. Несколько лет прошло, а горе старики пережить не могут, вспомнят - и в слезы. Младший, офицер милиции, некоторое время преподавал, сейчас занимается своим хозяйством. Старший тоже пошел по сельскохозяйственным стопам. Росли они - пояснял Григорий Равилович - в строгости. Хозяйство большое, всем дел хватало. Я интересовался: "А по дому - это Раиса Якуповна?" "Как же, - удивлялся дедушка, - сыны тоже. Пол раньше у нас был некрашеный, его полагалось не просто мыть - скоблить. Чтоб белый был. Это тоже их работа". Отца слушались. "Затанцуются в клубе - а он рядом, - я выйду на крыльцо, свистну. Идут. Знают: второй раз свистеть не буду. Да и завтра все равно спозаранок на работу, попробуй не поднимись..." - "Побаивались вас?" - "Нет, я руку на них никогда не поднимал, просто приучены были".

У нас не было преподавателей по труду и педагогов-психологов, зато нам Бог послал соседей, которые по сути исполняли их роль, даже не ведая о том. И как исполняли! Я выкладывался, чтобы втолковать азбучные истины о пользе прилежного труда на себя, а дедушка с бабушкой раз-другой попили с ребятами чайку - и те уже стараются устраивать все вокруг, "как у них". И в поле все происходит, как "дедушка сказал".

Я наблюдал, как наши нынешние плотницкие знаменитости Саша Крылов, Игорь Лящук, Витя Шарапов корпели над своими деревяшками, когда учились делу. Оно им было интересно, хотелось, чтобы выходило красиво, как у того же "дедушки Равилыча". Точно так же Юра Макеев мог часами маяться, мозговать над неисправностью трактора - весь перемазанный гарью пополам с машинным маслом и страшно злой. Работа по степени обожания ее в такие моменты, я представляю, под стать мытью посуды. Но Юрку от трактора силком было бы не оттащить. Нет, я думаю, труд - любой, включая самый что ни на есть творческий, - вовсе не нуждается в нашей любви. Он жив сознанием его необходимости, интересом докопаться до решения какой-то максимально сложной задачи и достоинством мастера, который не может свое дело сделать плохо. Без этого труд становится наказанием. В старину, говорят, попов за воровство приговаривали толочь воду в ступе - отсюда и пословица. Работа даже "непыльная", а от нее сходили с ума. Нет ничего хуже, когда она бестолковая и бесполезная. И наоборот: лучше всего проявляет себя, свои главные качества человек, когда труд по-хозяйски организован. Чем мы и занимались по мере возможности с помощью трудяг-соседей, которым, надо думать, никогда в голову не приходило уповать на какую-то абстрактную "любовь к труду".



Дата публикации: 3.10.2002

Источник: Газета "Невское время"