"Приносили к Нему детей, чтобы Он прикоснулся
к ним; ученики же не допускали приносящих.
Увидев то, Иисус вознегодовал и сказал им:
пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте
им, ибо таковых есть Царствие Божие. Истинно
говорю вам: кто не примет Царствия Божия,
как дитя, тот не войдет в него. И обняв их,
возложил руки на них и благословил их".
Марк 10, 13-16

Целью любой педагогики является формирование личности с целостным мировоззрением, с четким осознанием своего места, роли в мире и во взаимоотношении с людьми, откуда следует любая мотивированная творческая деятельность и социальная активность человека.

В России так сложилось исторически, что воспитание подрастающего поколения находилось и находится, по сей день, в системе образования. После распада СССР, на протяжении более чем 10-ти лет не выработана единая идеологическая концепция, и мы имеем печальную тенденцию: крупнейшее Государство мира на глазах теряет многовековой уклад, уникальный синтез культурных традиций, смысловые ориентиры. И если система образования продолжает худо-бедно существовать, имея выработанные еще в советское время систему государственных стандартов, то воспитание, как единая система просто развалилось и превратилось в поле для различных экспериментов и "новаций". Системный подход к воспитанию является важнейшим объектом стратегической политики Государства и не может быть продуктом кабинетных "идеологов", а может только быть выстрадан и формализован на базе анализа исторического развития страны и тысячелетнего опыта поколений. В Православии и суровой русской природе лежат истоки русской души и ключи к её пониманию. В нем были воспитаны наши герои, политические деятели и подвижники благочестия. Под сенью Креста происходил беспримерный подвиг освоения необъятных просторов Родины. В настоящее время лишь Православная Церковь может предложить целостную, позитивную воспитательную систему, апробированную на протяжении десяти веков. Однако, здесь существует две категории трудностей: юридическая (отделение Церкви от Государства, а школы от Церкви) и - практическая, связанная с определенным духовно-аморфным менталитетом подавляющего большинства наших сограждан, доставшимся нам в наследие от религиозно-деструктивной идеологии СССР. И если первая категория трудностей находит разрешение в создании нормативно правовых актов и соглашений между Церковью и Государством, то на преодоление второй категории требуется длительное время.

Религиозное обоснование педагогики чуждо значительному числу современных педагогов, даже лично религиозных. С одной стороны, это связано с общей реакцией в культурном сознании Европы после средневековья. У педагогов эта реакция против авторитарной системы до сих пор очень остра, в силу чего так часто современные педагоги боятся миросозерцательной установки, возбуждающей подозрение возможностью фанатического насилия над свободной мыслью. С другой стороны, у педагогов есть свои особые мотивы видеть в принципе свободы нечто священное и дорогое: они сознают, что их первое призвание - охранять свободу ребенка, свободу раскрытия им своей индивидуальности. Это признание за ребенком права быть самим собой, отвращение ко всякому насилию над детской личностью вызывают у педагогов особое ревнивое отношение к принципу свободы.

Но охрана свободы в развитии ребенка вовсе не противоречит религиозному обоснованию педагогики, а, наоборот, только в нем и получает надлежащий свой смысл. Пора уже перестать ссылаться на авторитарную систему средневековья. Тут не все сводится к историческому недоразумению, к той реакции против средневекового попрания свободы во имя Церкви, которая, конечно, была главной причиной всех видов секуляризации (обмирщения). Необходимо помнить, что для всех сфер культуры - не только для педагогики - нельзя сводить явление секуляризации к одному негативному источнику, к одной реакции против средневековья. Чтобы понять (а не просто осудить) явление секуляризации, нужно уяснить себе тот положительный и творческий пафос, который одушевляет культурные процессы нового времени. Этот положительный и творческий корень секуляризации лежит в вере в человека, в вере в его творческую силу, способность к прогрессу, в вере в историю как путь и силу прогресса. Сама по себе эта вера не только не противоположна христианству, но, взятая с известными дополнениями, образует центральное ядро христианства, основанного на факте Боговоплощения и спасения человека через смерть и воскресение Спасителя. Христианство не просто возвышает человека над природой, присваивая ему царственное значение, но в идеале обожения оно расширяет царство человека за пределы космоса, ибо людям дана "власть быть чадами Божими" (Иоанн, I, 12). Христианство есть не только спасение человечества, но и некое откровение о человеке, о его грядущей судьбе, о Церкви, которая есть тело Христово, но которая в то же время есть Богочеловеческий организм, то есть неслитное и нераздельное сочетание Божественного и человеческого начал. Христианство больше знает о человеке, больше верит в него, глубже понимает человека, чем приведенная выше формула философии Просвещения. Надо, однако, признать, что в христианской антропологии, как ее развивало западное христианство (особенно протестантизм), учение о первородном грехе, столь существенное для правильного понимания всей загадки, всей тайны человека, во многом закрыло полноту христианского откровения о человеке. Конечно, без учения о первородном грехе не понять человека в динамике его внутренней жизни, но это учение не должно закрывать другого, еще более важного откровения о человеке - об образе Божием в нем.

Мотив религиозной свободы, столь часто приводимый защитниками отделения воспитательного и образовательного процессов от Церкви, восходит не к подлинной заботе о духовном здоровье детей, а к чему-то другому. По-видимому, корни этого течения педагогической мысли лежат именно в Просвещенчестве, в вере в естественную ценность и разумность ребенка независимо от религиозной сферы, в вере, что в деле воспитания все в руках наших, что Бог здесь ни при чем. Тем более существенное значение для мыслящих педагогов должен иметь опыт Америки, где просвещенческие настроения отсутствовали, где отделение школы от церкви происходило в максимально здоровой религиозной атмосфере, где педагогическое сознание лишь в последние десятилетия стало отходить от религиозного мировоззрения. Итоги американского опыта оказались плачевны не только для церкви - они еще более печальны для всей духовной атмосферы Америки, в которой все более воцаряется (там, где слабеет или выпадает религиозная жизнь) материализм, аморализм и даже чистейший нигилизм. Духовное опустошение, идущее в современной жизни с ее могучим развитием техники, внешней цивилизацией и ее отходом от целостной духовной жизни, не встречает в школе никакого противодействия. Трагедия в том, что в те годы, когда формируется ребенок, когда он особенно нуждается в усиленной помощи со стороны взрослых, чтобы духовно окрепнуть и развиться, школа (правда, сейчас все больше приходится слышать, что школа воспитанием не занимается) дает ребенку лишь развитие умственных сил, социальных навыков и отгораживается от духовных исканий...

Мы касаемся всех этих вопросов потому, что они теснейшим образом связаны с проблемой религиозного воспитания в Детском Доме. Педагогический коллектив и дети не могут быть изолированы от жизни, и если оставаться в современной духовной атмосфере, то, как бы ни было хорошо поставлено религиозное воспитание в наших стенах, мы, практически, не в состоянии бороться с могучим влиянием жизни. Существенная двойственность, здесь возникающая, не только ослабляет все усилия религиозного воздействия, но нередко даже ведет к тому, что само наличие религиозного воспитания усиливает в детях враждебные религии настроения и этим ухудшает положение. Нередко жизнь создает такой парадокс, что отсутствие религиозного воспитания и образования бывает иногда менее опасно, чем его наличие при современных жизненных условиях. В первом случае мы имеем религиозное огрубение и одичание, но никакого серьезного ущемления религиозной сферы души, во втором же случае нередко образуется такое ущемление души, которое ведет к цинизму и скептицизму, к богохульствам или воинствующему неверию. Неслучайно в дореволюционной России в наших духовных учебных заведениях наряду с самыми добрыми и высокими проявлениями религиозности попадались такие глубинные отпадения от Церкви, которые являлись затем источником безудержной, не знающей границ и меры борьбы против Бога и Церкви.

Преодоление того духа, который струится от всей нашей современности, составляет главную задачу коллектива нашего Дома. Дело идет совсем не о том, чтобы детские дома, интернаты - государственные или частные - находились в ведении и управлении церковных общин. Это, конечно, возможно, но не в этом суть и смысл идеи православного учреждения. Дело и не в том, чтобы учреждением заведовали священники; и даже не в том, чтобы было отведено много часов Закону Божию. Все это может быть, но может и не быть - и не в этом смысл идеи православной педагогики. Ее суть в том, чтобы вся атмосфера нашего Дома была внутренне пронизана религиозным началом, чтобы она по духу своему вела детей к Церкви, а не уводила от нее, чтобы она укрепляла и развивала религиозные запросы детей, а не убивала, не коверкала их. Религиозная сфера имеет центральное значение в иерархии душевных сил, и нет никакой психологической необходимости для питания религиозной сферы давать много чисто религиозного материала. Все, решительно все в нашем Доме и жизни может питать и углублять наши религиозные силы - это всецело зависит от духовной установки, зависит от того, какой дух царит в коллективе. Отдельные люди могут, ни слова не говоря о Боге, привести к Богу одной своей личностью, устремлением души своей к вечной правде. Точно так и вся педагогическая система может вести детей к Богу не тем, как и что будет говорить она детям о Боге, а тем, куда духовно устремит она движения души, чем зажжет и воодушевит детские сердца. Проблема становления православного детского дома лежит больше всего в создании духовной атмосферы, в подлинности, искренности и целостности ее внутренней религиозной установки, а не в обилии преподавания Закона Божия, не в специальных мерах религиозного воспитания. Огонь веры зажигается только от огня же в другой душе, и роль интеллекта, роль образования здесь вторична, хотя и очень существенна. Можно считать бесспорным, что основной почвой, на которой возникают религиозные сомнения, являются вовсе не какие-либо интеллектуальные трудности, а все то, что отравляет и бременит сердце ребенка или юноши. Не нужно держать детей под стеклянным колпаком, в искусственной оранжерейной обстановке, не нужно вовсе закрывать от детей реальную жизнь со всеми ее провалами и скорбями; но чтобы укрепить и развить религиозные движения в душе ребенка, нужна, прежде всего, атмосфера духовной свободы и религиозного одушевления. Нужно, чтобы дети любили Церковь, любили ее всей душой искренне и свободно, ибо не терпит наше сердце никакого принуждения, отвращается и от него, и от того, к чему нас принуждают. Церковь так полна красоты и правды, что к Ней не нужно принуждать, однако нужно, чтобы каждой душе дано было найти в Церкви отзвук на ее искания и запросы, дано было опытно познать правду и силу Церкви. Основная предпосылка и основная трудность нашей педагогики заключена именно здесь - в создании атмосферы свободной, всецелой, безграничной любви к Церкви. Конечно, к свободе должно еще воспитывать детей, свобода не дана на ранних ступенях жизни, вернее, сознание еще не может владеть ею, но к свободе можно воспитать лишь в атмосфере свободы. Нигде это так не сказывается, как в вопросе об обязательности посещения Церкви.

В нормальных условиях не нужно обязывать детей ходить в Церковь - они идут туда охотно, если идут взрослые. Не будем этим отвергать трудных случаев в педагогической практике, но во всех этих трудных случаях основная беда обыкновенно совсем не в том состоит, что дети уклоняются от посещения Церкви. Педагоги должны вдуматься в другое - в те душевные перемены, которые стоят за этим. И как бывает опасно, а порой даже гибельно для религиозной жизни подростков (а именно с подростками это чаще всего и случается), когда в период сложной душевной работы, тревожных исканий мятущейся души, мы думаем не о том, чтобы войти в эту внутреннюю драму души, а заставляют идти в Церковь! Ничего, кроме лицемерия, недоброй враждебности к религиозной жизни, не дают такие меры.



Для православной педагогики ее первая проблема в том и состоит, чтобы любовь к Церкви была свободной, чтобы обратно - свобода питала любовь к Церкви. Пути духовной жизни не только взрослых, но и детей бывают часто так извилисты, так напряженны и остры, что один неверный шаг может буквально искалечить душу. Духовного здоровья нет налицо, если подросток вместо Церкви предпочитает чтение книги, беседу с товарищем и т. п. Но разве не существуют у души свои периоды сухости, какого-то внутреннего потемнения и бесчувствия? Разве религиозное чувство не знает, подобно другим чувствам, своих приливов и отливов? Надо уметь щадить эти зигзаги души, не преувеличивать, не подчеркивать того, что в ней временно, что спазматически схватывает душу и что может пройти само собой. Психология раскаяния такова, что оно является действительным внутренним событием, целительным и творчески выпрямляющим лишь тогда, когда оно свободно; всякое принуждение только отгоняет его. Но то же самое относится и к другим проявлениям религиозных движений в нас. Задача религиозного воспитания должна быть понята именно в своем положительном, а не отрицательном содержании, не как система внешнего принуждения, а как содействие раскрытию и цветению лучших движений души.

Но тут возникает вторая основная проблема православного воспитательного учреждения. Если истинный путь религиозного воспитания связан со свободной любовью детей к Церкви, то как же парализовать то охлаждающее и расслабляющее действие, какое имеет на душу вся наша жизнь с ее ложью и соблазнами, с ее натурализмом и даже активным неверием? Духовно так холодно, неуютно, скудно в наше время, столько кругом явного и скрытого зла, что детские души как ржавчиной покрываются ядовитыми осадками всей этой лжи, неправды, злобы. Перед лицом этого говорить о свободе для детской души кажется наивностью или лукавством. И этого нельзя отвергать - ибо такова основная антиномия религиозного воспитания в наше время, такова ее основная трудность. Не раскрывается душа в своих религиозных порывах вне свободы, вне одушевленного подъема, а с другой стороны, ядовитое дыхание лжи, злобы тонким соблазном входит в душу и обольщает ее, уводя на низшие, неверные пути.

Для нормального воспитания вообще одинаково неотвратимо и настойчиво встает один и тот же вопрос - вопрос о создании островков целостной, религиозной культуры. Не об утопии невозможной святости идет речь, а лишь о подлинной, свободной и творческой устремленности к Богу. Наши грехи не смутят души ребенка, хотя и заполняют ее грустью - лишь бы она видела не одни грехи, но и раскаяние в них. Дети так чутки, что они без слов, без внешних данных легко и быстро угадывают духовный мир взрослых. И если они живут в атмосфере искренней религиозной жизни - как легко и свободно загорается их душа любовью к Богу и Церкви! Детской душе так естественна, так нужна религиозная жизнь, что, если только она видит ее перед собой, она без всяких усилий отдается ей. Но для этого необходима здоровая духовная атмосфера, необходимо, чтобы вся жизнь искала своего освящения в Церкви. Это освящение не дает еще святости, оно только соединяет жизнь с благодатными силами Церкви, оно светит нам, как ночью светит в море маяк, чтобы не заблудились моряки. Для религиозного воспитания необходима духовно здоровая семья, необходима школа, проникнутая религиозным духом, но еще более необходима духовно здоровая культурная атмосфера. Детский дом не может творить свое дело вне жизни, он не может изолировать ребенка от жизни, от ее дыхания, - иначе говоря, православный детский дом может осуществить свои задачи лишь в духовно здоровой культурной атмосфере. Нужно создавать островки церковной культуры, нужно верующим людям теснее примыкать друг к другу, и только тогда подлинное духовное воспитание может быть не разрушительным, а созидательной силой в религиозном росте детей. Не директивные установки могут изменить жизнь, а наоборот - создавая уголки здоровой жизни, утолки церковной культуры, мы можем открыть для нашего Дома возможность действительно плодотворного влияния на детей. Однако на этом пути возникли весьма существенные препятствия.

С момента открытия нашего детского дома (1996 г.) и по настоящее время, приход, будучи одним из учредителей, не смог обеспечить приют квалифицированными сотрудниками из числа прихожан. Администрация была вынуждена приглашать на работу профессиональных педагогов из светских школ и детских садов, в надежде их воцерковления, исходя из тезиса Тертуллиана, древнего учителя церкви II в., что "каждая душа - христианка". Двое из приглашенных приняли Крещение. Однако, увы, наши надежды не оправдались, поскольку "критическая масса" невоцерковленных людей, принявших лишь внешнюю форму Православия оказалась столь консервативно-аморфной средой, в которой все благие начинания по созданию православной общины, как живого организма внутри учреждения, просто утонули. Однако, двойные стандарты, с легкостью воспринятые некоторыми взрослыми, очень четко распознаются детьми. Возникала атмосфера отчужденности и равнодушия (а порой, - недоверия) воспитанников к таким педагогам. Большая их часть ушла искать другую работу.

К настоящему времени сложился относительно устойчивый православный "костяк" педагогов. Однако, нужно еще очень много терпения и любви, чтобы наш дом стал поистине православным. Вера не может возникнуть внезапно, - она должна вызреть. А на это уходят годы. Педагоги нуждаются в православном воспитании, порой, гораздо больше, нежели дети. И, тем не менее, даже одно горящее и любящее жертвенной любовью сердце, способно зажечь детские сердца и коренным образом изменить вокруг ситуацию. Глубоко верующий человек всегда является авторитетом для детей.

Мы пытаемся строить жизнь нашего Дома на православной традиции. Любое дело начинается и оканчивается молитвой. Для ребенка, в отличие от взрослого, искалеченного материализмом, молитва - абсолютно естественное дело, а для некоторых - потребность. Главное - не мешать, а иногда уметь грамотно ответить на поставленный непосредственный детский вопрос. Не чтение нудных лекций и принуждение, а личный жизненный пример и участие педагога - является основным условием православного воспитания. Дети у нас разные, - мы их получали, как и все прочие детские дома через областной детский приемник-распределитель. Большая часть из них была знакома с воровством, курением, площадной руганью. Мы старались их не различать на "удобных" и "неудобных", "хороших" и "плохих". Каждый новый ребенок рассматривался нами как дар Божий, хотя, конечно, возникали серьезные проблемы по адаптации некоторых старших мальчиков. Следует, однако, отметить, что осознанное вхождение этих детей в церковную жизнь коренным образом меняло их стереотипы поведения. Особую роль здесь играет соприкосновение с Таинством, - особенно с Исповедью и Причастием. Очень труден и тернист путь преображения человека. Важно не обольщать себя достигнутыми результатами и не тешить себя благочестивыми иллюзиями. Совмещение ролей духовника и директора детского дома - явление поистине уникальное, позволяющее контролировать и корректировать большой спектр ситуаций, с одним лишь ограничением, - тайна исповеди не может быть нарушена, - даже косвенным действием, намеком или замечанием. Это великая тайна между страждущей личностью и милосердным Богом. По началу исповедь воспринималась многими детьми как возможность наябедничать на товарища, однако, со временем внутренний взор ребятишек обострялся, формировалась способность видеть себя со стороны и изнутри. Простое перечисление нехороших поступков сменилось у многих попыткой нравственного анализа причин и мотивов своих действий и оценок. Пассивное созерцание сменяется активной позицией борьбы, или (и это великая победа!) желанием изменить себя. Все это говорит о нравственном векторе, появление которого невозможно вне нравственной системы координат, о пробуждении совести, динамике и глубине этого процесса. У всех он идет по-разному, в силу уникальности каждой личности. Однако налицо духовное созревание, происходящее наперекор агрессии мира с его антисистемой.

Большая часть воспитанников детского дома посещает общеобразовательную школу в близлежащем поселке Лаврово. Это, как говорится, - палка о двух концах, поскольку нежелательные контакты с определенным контингентом сверстников все же происходят, и, кроме того, - общеобразовательная программа до сих пор оставляет желать лучшего, поскольку в ней отсутствует образовательная концепции как таковая, а также потому, что программа остается, на сей день по преимуществу - атеистической. Она разрушает основные смысловые критерии бытия и размывает нравственные предпосылки и мотивации личности. С другой стороны, весьма опасно идти по пути создания своеобразного духовно-психологического "инкубатора", изолируя наших детей от мира оградой вокруг Дома. Детям придется жить в этом жестоком мире и необходимо воспитание социального и нравственного иммунитета. Истинная ценность становится таковой, когда она выстрадана и осознана. На этом поприще существенно возрастает роль наших педагогов, в задачу которых входит не только помощь в приготовлении уроков, но и в правильной расстановке акцентов и комментариев на той или иной информации, приобретенной детьми в школе или на улице. Очень опасно здесь выстроить духовно-психологическую ограду отторжения, проходящую непосредственно по периметру детского дома. Окончательный осознанный нравственный выбор должен оставаться у ребенка. Однако свобода принятия любого решения должна строго базироваться на фундаменте смысловых ценностей и личной ответственности. Вот почему нашим педагогам приходится проводить дополнительные занятия по истории, литературе, естественным наукам, Закону Божьему. Мы все являемся противниками нашего современного телевидения, которое растлевает человеческие души и калечит психику, приводящего к интеллектуальной ущербности и дегенерации. Однако, чтобы экран не явился "запретным плодом", мы очень тщательно планируем его просмотр до минимума (1-2 раза в неделю). Ведется постоянная и кропотливая работа по формированию собственной библиотеки и видеотеки. Также мы не приветствуем современную эстрадную "музыку", агрессивно воздействующую на нервную систему, ведущую к деградации личности, к снижению её творческого потенциала Классические музыка и добрые фильмы, посещение выставок, наблюдения за живой природой, сосредоточение и молитва, - ведут к формированию целостной личности, развивают вкус и интеллект. Большое внимание уделяется интерьерам детского дома и производственных помещений: иконы, живые растения, вольеры с волнистыми попугайчиками и канарейками, многочисленные аквариумы с рыбками и амазонскими красноухими черепахами, картины с пейзажами, - все это создает неповторимую живую атмосферу покоя.

Сегодня много говорится о половом воспитании. Мы говорим о культуре отношений между полами, которая может быть сформирована лишь на прочном нравственно-смысловом фундаменте. Мужчина - это не только пол. Это профессия и ответственность, это благородство и мужество, это подвиг веры и долга. Это крест. Только глубоко осознав это, а также святость брака и материнства, духовный монолит семьи и, взирая на икону Божьей матери с Богомладенцем на руках, ребенок и юноша могут постичь божественную тайну отношений полов с целью продолжения рода человеческого без вреда для собственной души.

Трудно, непосильно это дело; но что большое и подлинное бывает легким? Лишь бы знать точно и верно путь, а сколько будет дано нам пройти этим путем, это зависит не от нас, а от воли Божией.