Смирнов Александр Викторович
православный христианин
Тема: #98029
Сообщение: #3771164
10.09.13 18:59
|
Ай молодца!
Мои стихи слабоватые, но знаю классные:
Прт. Андрей Логвинов:
(прошу прощения за ошибки форматирования)
По лунным да по звездным дорожкам
Сбежала — до того всё знакомо...
Стояла Матерь Божья под окошком
В высоте многоэтажного дома,
Слушала жителей речи.
Болтающим до Ней дела мало...
А сколько, как платком Свои плечи,
Она их от бед укрывала!
Тянула ради них Свои жилы...
А мысли у них о безделушках,
Хотели б, чтоб Она им служила,
Да был у них Бог на побегушках...
Почти уж к ним руки протянула —
Вдруг мат в Нее — зловонная жижа...
Привычно Матерь Божья вздохнула,
Перешла этажом пониже.
Святой Патриарх Ермоген
В правление последнего Монарха
Во славу Русской Церкви и земли
Мы первого святого Патриарха,
Священномученика обрели.
Великое России обновленье
Свершалось сотню лет тому назад!
Святого Патриарха прославленье
— Дань подвигу его, а не обряд.
Но разве осознать нам это дали?
Взнуздали Русь чужие удила.
Святая Русь, как Патриарх в подвале,
Почти столетье связанной была.
Да и теперь — с закрытыми глазами
Живем — а на своей ли мы земле?.
Он был простым священником в Казани,
Когда на пепелище и в золе
Явилась чудотворная икона.
Он первым на руки святыню взял.
И девочку по имени Матрена
Отроковицей чистою назвал.
Молился пред иконою Казанской:
Не басурманской будет Русь, не ханской
— Да воссияет свет Святой Руси!
Спаси нас, Богородице, спаси!..
Он к людям шел при поводе малейшем,
Остался при регалиях простым.
Он стал не только титулом Святейшим,
Но главное, по совести — святым.
А на Руси уже гуляла Смута,
Династии, что бус, распалась нить.
Уж коль начнет - Господь смиряет круто.
Пошел пожар безвластия палить,
Лжедмитриями стали государи.
К кормушке торопясь скорей пролезть,
Потомственные русские бояре
За власти клок навек теряли честь.
И.разгулялась на Руси измена!
Поляки воцарились — как тут быть?
Но только Патриарха Ермогена
Измена не сумела изменить.
С бандитской властью что ли лобызаться?
Позор Святой Руси благословлять?
При бедствиях веселеньким казаться?
Предателей с победой поздравлять?!
Уж лучше смерть, чем совести измена!
Но власть таких найдет из-под земли:
Да будь хоть Патриарх на Ермогена
За «несмиренье» дело завели
Его толпой захватчики судили,
И хор бояр им дружно подпевал.
Нет, не убили, но приговорили
Загнать для покаяния в подвал.
Как нынче говорят — «нетолерантен»,
Поскольку паству к миру не призвал.
Да будь хоть трижды ты не бесталантен
— Нелиберален — стало быть, в подвал.
Его морили голодом в подвале,
Сулили всё, что можно посулить,
К сотрудничеству льстиво призывали,
И за отказ старались насолить.
Но Патриарх и в заточенье стойкий.
Стал кафедрой ему сырой подвал.
Писал, как мы сказали бы, листовки
И к неповиновенью призывал.
Был Патриарх замучен в заточенье.
Зато его мольбе не умирать —
И поднялось в народе ополченье,
Поистине Руси Святая Рать.
Уже четыре века скоро минет
Но в памяти России не умрет,
Как князь Пожарский и отважный Минин
На подвиг с верой подняли народ.
И оккупантов рухнула преграда.
От Нижнего до самого Кремля —
Когда спасать Россию было надо
— Объединилась Русская земля.
Молились пред иконою Казанской:
— Ни папскою не будет Русь,
ни панской, —
Да воссияет свет Святой Руси!
Спаси нас, Богородице, спаси!..
..Мы всякие правления знавали,
Но чтобы жить по совести —не ах.
И Правда наша до сих пор в подвале,
Как с голоду почивший Патриарх.
Ведь вновь Господь Россию хлещет круто,
И смысла здравого распалась нить.
И новая предательская Смута
Саму Россию жаждет отменит
Русь предала последнего Монарха.
За игом иго нагнетает страх.
Пусть слезы мученика-патриарха
Набатом отзываются в сердцах.
Уже пора вытаскивать из ада
Россию, начиная от Кремля!
Какую только силу веры надо,
Чтоб ожила родимая земля?..
Мы вновь перед иконою Казанской:
Нет, ни германской, ни американской
И ни китайской не бывать Руси!
Спаси нас, Богородице, спаси!..
Поглядел в застылое окно:
Ночь пасет заледенелый двор...
А монахи — молятся давно,
И поет тихонько братский хор.
Сновидения, как снегопад,
Невпопад осыпались во мне...
Далеко — сиянием лампад
Образ Спаса высвечен во тьме.
И летит душа к монастырю.
Он — былиннее богатыря
— Пьет, как чай, румяную зарю
Взглядом просветленным звонаря!..
Кронштадтский пастырь
Отец Кронштадтский Иоанн!
Великий всероссийский пастырь!
Твои дела для наших ран —
Как мазь целебная и пластырь
Нет, ты не уходил в леса,
Где только небеса да птицы —
Людского горя голоса
Неслись к тебе со всей столицы.
И ты пожертвовал собой,
Своим покоем и уютом,
За души шел на смертный бой,
Наперекор грехам и смутам.
Ты — как сияющий алмаз,
России Богом был подарен,
Молясь и предстоя за нас.
Но враг спасения коварен...
Ты надрывался, бил в набат,
Предупреждал о катастрофе,
И плакал, раю был не рад,
Россию видя на Голгофе...
Душа у нас кричит от ран,
И обжигает пламень адский
... Но щит и меч нам — Иоанн,
Великий праведник Кронштадтский.
Монах
По ночам мороз ходил на битву.
Все живое тянется к теплу
Растоплял монах в груди молитву,
Как костер, высоку и свешлу
И под завыванье непогоды
Счет поклонам вел, не пирогам.
Господи, какие были годы
Ангелы ходили по снегам.
В том краю, в ночи лесоповала,
По прошествии пяти веков,
В лагере, каких кругом немало,
Среди урок и большевиков,
Тот монах на нарах в непогоду
Плакал, всех жалея и любя...
Господи! Какие мы уроды,
Если в наших душах нет Тебя!
На Соловках или в штрафбате,
среди бандитов и воров, вшей,
карт, параши, в крике, мате,
где за стеной мороз здоров,
Где о святом не знали речи,
где будто в бездну был провал,
— лежал на нарах человече
и молча к Господу взывал.
Быть может, на шажок от смерти
творил молитву он свою,
но с той молитвою, поверьте,
он словно в сладком был раю.
Он знал: лишь к Богу прилепляясь
Возможно жизни смысл найти...
В молитве — будущего завязь
и Вечности живой пути.
...Ты кажешься разбит, оставлен?..
Сожми персты свои в щепоть:
пусть ты до атома раздавлен,
но в каждом атоме — Господь.
Шаг не рассчитать — и поскользнуться
на весеннем гололеде-льду...
Заглянуть в себя - и ужаснуться:
вот откуда ждать беду.
В чистом небе ярко солнце светит
и земной преображает вид.
Только в сердце - пусть и не заметят
чернота стоит.
Прибираться заново придется
совесть, как на дыбе, испытать
А иначе - сердце поскользнется
что уже не встать.
...Господи! Кровавыми слезами
Мне бы плакать о грехах моих!..
А стою с бесстыжими глазами
Перед плачущими образами,
Фарисейски лобызая их...
Изумились Херувимы
Истине, добытой Им
Крепче смерти мы любимы
— Ты любима, я любим.
И земной исход летальный
Стал как прошлогодний снег
Вот я — Человек Пасхальный
— Райский, новый человек.
В церкви, точно в Райском лесе,
Чуя жгучий интерес,
Я кричу: «Христос Воскресе!»
— Оттого что сам воскрес.
Благодать Божия
И на мне положена.
Миром помазан —
Богу обязан.
Церковь стоит
— Молиться велит:
И я тоже
Раб Божий!
Просвета не видать,
День снова непогожий.
Но в сердце — благодать,
Ведь что ни день, то — Божий
Мы все можем падать до крови.
Но важно учиться вставать!
На свете нет большей любови
Чем душу за друга отдать.
Зимой в деревне
всяк понимает:
Сначала —
затопим печку,
Без печки
ничего не бывает,
Печка —
это дома сердечко.
Вот так же
изнутри в нас потреба:
Затеплим
сердца лампадку,
Дав душеньке .
небесного хлеба,
Да будет
и светло ей, и сладко...
Пускай снаружи
вьюга да стужи,
Печати на чело
и декреты...
Мы поясок
затянем потуже,
Сердечком, точно печкой,
согреты...
Это после разгрома адского
Осознались до потрясения
Слезы Иоанна Кронштадтского
И молитва блаженной Ксении.
На Валааме
Разорван пополам XX век
Отечественною войною.
Я с детства помню множество калек,
О них-то и пишу с виною.
Как Бог судить нас будет по делам?.
Санация страны решалась просто:
Недавно я узнал: на Валаам
Свозили их, на монастырский остров.
Могучих храмов древняя краса
Вождей у нас не больно волновала,
Зато могли сгодиться корпуса
Для человеческого матерьяла.
О Боже Правый! — Их еще везли,
И песни о войне звенели в горле, —
Едва лишь отплывали от земли —
Они, как негры, в пароходе мерли.
Недавно боевые мужики —
Кому печаль поведают обрубки?
И что сказать сумеют языки
Когда ни ноги не в строю, ни руки?
В Москве Булгаков или Пастернак
Неслись пока в метели театральной,
Здесь армии замерзших бедолаг
Метель вещала про исход летальный.
Да, Валаам — вторые Соловки.
Они страданий столько повидали! —
Здесь мигом вымирали старики,
Которым тридцать стукнуло едва ли.
Одно забыли лишь предусмотреть
На высоте заоблачной столичной:
Легко на Валааме помереть,
А вот похоронить — проблематично.
Здесь заземляться почва не велит,
Могилы здесь не выкопать руками,
Ведь Валаам — огромный монолит,
С души земной когда-то снятый камень.
...Их тихо собирали по ночам,
Везли за скит — кому какое горе?
Валили в снег — какая тут печаль?
А летом просто сбрасывали в море.
Вот так на Валааме получал
Герой, Европы всей освободитель,
Обетованный вечности причал
И тихую небесную обитель...
Замолк былой эпохи патефон.
Сдана в архив былых вождей гордыня..
Но Валаам — наш Северный Афон —
Опять молитвы за весь мир твердыня...
В зверином облике ЧК
Воскресли времена Батыя.
Немела от стрельбы рука,
И на Голгофу шли святые.
И те, которых с нами нет,
Счастливчиками уродились:
Не заслужили жизнью свет,
Так кровью от грехов отмылись.
Чем злее, волею вождя
Свирепствовала вражья стая,
Тем больше, в вечный дом входя,
Росла и крепла Русь Святая.
А мы, которым жить дано
Совсем в антихристово время, —
Вконец изнеженное племя —
Еще мечтаем лечь на дно!..
Те, кто нашей трагедии рады,
Целят дальше, толкая дела: —
Целый век у вас не было правды...
— Правды не было?.. Правда была!
Нет, не в тех, кто при власти и силе,
Не в продажной газетной строке,
— Там стреляли, глумились, давили,
С подлой кривдою накоротке.
Правда — стыла в сибирском вагоне,
Где везли, да не довезли.
И на Бутовском полигоне
Доходила до сердца земли.
Правду били в Уральском подвале,
На раздольном казацком Дону.
Правда — в тех, кто в атаку вставали
Всю Отечественную войну.
В Беломорско-Балтийском канале,
В Соловецком студеном краю...
Сколько правды у нас закопали!
Память вечную пропою.
Я словам вразумления внемлю—
Помолись-ка, давай, не реви'
Наша правда закопана в землю.
Как фундамент.
Где Спас — на крови...
Не до конца еще распята
Россия-Мать, моя страна...
Тебя, как Иова когда-то,
Просил у Бога сатана...
В одно мгновенье стала нищей.
В твоих брильянтах ходит вор.
Лежишь, как Иов на гноище,
Россия, миру на позор.
На вышках часовых не надо:
Не на фуфайках, как вчера —
Проклятьем заклеймили стадо,
На душах выжгли номера...
Но для того ты и распята,
Россия-Мать, моя страна
Чтоб стала чрез распятье - свята.
Тебя — не сломит сатана.
Мне иного счастья и не надо,
Лишь бы только посреди земли
Русь моя светилась как лампада
от которой свечи бы зажгли!
Дай, Боже, здоровья
родному народу! —
в чьих жилах горит
золотая порода,
где блещут редчайшие
самородки...
Но сколько их тонет
безвылазно в водке!..
А тех, как чумою,
разъело развратом...
И бомбы страшнее
безбожия атом...
Алмазы лежат,
безвозвратно зарыты-
они в материнской
утробе убиты...
Так важно здоровье
народа родного —
которому вверено
Вещее Слово!
Который — великий,
святой, работящий —
все войны прошел,
океаны и чащи...
А он, мой народ,
от Москвы до Чукотки
бездарно так мрет
от духовной чахотки!
Всех, Россию любящих,
За нее радеющих,
Сердцем пламенеющих —
Сохрани Господь!
Всех, спасенья жаждущих,
Всех болящих, страждущих,
Плачущих, горюющих —
Укрепи Господь!
Всех, обидой дышащих
Или злобой пышущих,
Радости не слышащих —
Просвети Господь!
Всех, нас ненавидящих,
Смысла в нас не видящих,
Губящих, обидящих —
Вразуми Господь!
Измученная, изувеченная —
Итог озлобленья узкого —
Лишенная человечного
Земля моя, святорусская!..
Но фрескою сквозь уродства
Опять проступают черты
Духовного первородства,
Душевной твоей красоты.
Ты в Русь -молясь, надеясь верь!
Любовь не ошибется:
Под гнетом гибельных потерь
Живое сердце бьется.
Идет война, и на войне
Неслыханное к нам вторженье.
А мы как люди — не в цене,
Нас бьют всерьез, на пораженье.
Тоща — не справилась Орда
С высокой духом Русью древней.
Теперь — разорены деревни,
Содомом стали города.
А где ж защитники, князья,
Вожди, герои, полководцы?
У них свой бизнес, им нельзя,
Их закупили инородцы.
И хоть кресты пронзают высь,
И купола блестят в столице,
Кто должен день и ночь молиться
— До сладкой жизни дорвались.
Идет война, и на войне
Кругом разгром и пораженье.
Но разве умер Бог во мне?
Но разве умер Бог во мне?!
Но разве умер Бог во мне?!!
Он подымает на сраженье.
Стало так неактуально —
Танки, Сталинград, рейхстаг...
Телевизором тотально
Перемолот наш костяк.
Но солдатики, что пали
В сумасшедшем том бою,
Совершенно точно знали,
Жизнь за что кладут свою.
Ведь останутся навечно
Там, где многим входа нет,
— Подвиг, дар души сердечной,
И любви высокой свет.
Не давний эпос, не былину —
Я это помню как вчера,
Что мы в тоске месили глину
И как орали мы «ура».
Да только я не докричался —
Другой вернулся, знаменит.
Я — в глине той лежать остался,
И только крик в ушах звенит
А тот, который жить остался,
Давал пощупать ордена,
Ругался, пил и целовался,
И рвал гармошку за меня...
Пусть скажут: «Где ж тебя убило?
Ты по кино знаком с войной».
Но это было, было, было
Тогда действительно со мной.
Когда рвут душу и гармошку,
Я вижу ясно, как вчера,
Что не в кино, не понарошку
Бежим, бежим, кричим «ура»...
Они опалились войной.
А были почти что мальчишки.
И мир защищая земной,
Познали Завет не из книжки.
В атаке когда полегли —
Поистине кровные братья,
Во чреве родимой земли
И очи сомкнув, и объятья.
За гранью земной бытия
Судить их не станут как жили?
— Ведь души за друга своя
По заповеди положили.
Порой не носили креста
И древних молитв не учили,
Но вечную жизнь от Христа,
Как орден, они получили.
Лупят на пораженье,
топят нас как котят.
И опять в окруженье
партизанский отряд.
Нам остались лишь кочки
от великой страны,
мы теперь в одиночку
выбираться должны.
Бьют, со спутников целясь.
Мир захвачен врагом.
Мы остались бы целы,
да иуды кругом
Ордена наши — раны
средь безвестных дорог
Нынче как, партизаны:
где Россия, там Бог.
Ваш "Бог в душе" - антихристу не страшен,
Как труса взгляд на битву из кустов.
Самозамкнулись люди вроду башен,
А кажцый должен тонн быть Христов.
Выводит совесть нас на поле брани,
И смерть красна средь битвы за народ.
Ведь сразу же в небесном будет храме
Тот воин, что на битве сей падет.
Как сладостно с другими единенье!
И вправду мы — огромная семья!
И Светлое Христово Воскресенье
Есть смысл всего земного бытия.
Или выбьют поодиночке,
Или выжить хотим посметь?..
Просыпайтесь, сыны и дочки:
Православие — или смерть
Что ж вы, словно пенсионеры,
Еле тлеете, всех кляня?
Здесь, в России, без крепкой веры
— Нету жизненного огня.
Утвердиться бы в самом главном,
Ибо близок последний бой:
Только сердцем став православным,
Станем мы самими собой.
И никак нам нельзя иначе —
Русь, приди ко Христу опять!
— Только силой веры горячей
Можно гибель одолевать.
Бесы ринулись, как пираньи,
В планетарную круговерть.
Воскресение?.. Вымиранье?..
Православие или — смерть.
Народное самосознанье
Времен классического Рима —
Публичное кровопусканье
И смерть без греческого грима.
Изящные патрицианки
Ничуть не меньше, чем отребье,
В своей запрятанной изнанке
О крови молят, как о хлебе.
Века нутро не изменили,
Хотя добавили уют.
У телевизоров застыли:
Когда, кого и как убьют?
Они не лягут спать без зрелищ!
Они не могут жить без крови!
И старость обгоняет зрелость,
Держа гляделки наготове.
И злые каиновы дети
Везде хозяевами стали,
Вовсю пуская кровь планете,
Ее, как Авеля, заклали.
Мир может только
вырождаться.
И если крепко
не молиться, —
тогда недолго
дожидаться,
когда он вовсе
прекратится...
Жизнь на стыке
двух тысячелетий!
Судорожный пир среди чумы.
Сукины, антихристовы дети
— вот кем незаметно стали мы.
В этом озверелом Вавилоне,
где с волками лишь по-волчьи выть,
выучились Богу и мамоне,
приловчились банку и иконе
с легкостью немыслимой служить.
Вера в блеске золота, как прежде,
да любви — хоть по миру пойти.
Что же, — ускользающей надежде
покаянное шептать «прости»?!.
Итоги
Отстрелялись большевики.
Разгалделись газеты-галки.
Были черные воронки.
Стали разные катафалки.
При том, что в душах
грязь и гнилость
Лучится свыше Благодать...
Столь велика к нам
Божья милость,
Что невозможно передать!..
Земля
В нее плевали и мочились,
И выжигали всю дотла...
Но что бы с нею ни случилось —
Она кормила как могла.
В нее война вонзала жало,
Ее железом крыл мороз.
Она, чуть отойдя, рожала,
На нас работая всерьез.
Забыв неблагодарность в прошлом,
Не помня зла в своей судьбе,
Она ложилась под подошвы
И всех носила на себе.
Обнимет, без обид и чванства,
И тех, кто втаптывали в грязь...
Земля — икона христианства!..
И ты — твори
добро,
смирясь...
Ночь — бездонна и тиха.
Сам Творец Земли и Рая
Чистит души от греха,
Четки звезд перебирая.
И... потому-то я
сбиваюсь с ног,
ищу слова
не из породы тленной,
что это мирозданье —
суть предлог
к признанию в любви
Творцу Вселенной!..
Дни мои сосулькой растаяли,
Годы мои канули вешние.
Господи, не оставь меня,
Приими в раскаянья грешного.
Весь я и в корысти, и в гнилости.
Стать бы чистым к сроку нездешнему!
Я не заслужил Твоей милости.
Милостив буди мне грешному.
Прямо как зима в людях лютая —
Князь приходит мира кромешного.
...Господи, я люблю Тебя!
Господи, помилуй мя грешного!..
...Моя душа равна нулю... нет
— отрицательные числа:
я мало Господа люблю! —
а без Него —
лишаюсь смысла...
Я хороню родной народ:
гораздо чаще отпеваю,
чем в жизнь крещеньем принимаю.
Изводится российский род.
Как будто передовой —
накрыли нас, и рота тает,
и смерть до рвоты кровь глотает.
Я так устал, я сам не свой...
Вдруг приснилось про Небесный госпиталь...
Снова, телом и душой больной,
Я сдаюсь на милость Твою, Господи:
Ты побудь, пожалуйста, со мной...
В суете этой бешеной
стала жизнь — пустяковина.
Дай мне, Господи, грешному
помолиться спокойно,
Чтоб стыда жаром-банею
сотрясен, точно груша,
смог омыть покаянием
свою бедную душу.
Будет: все на свете города
С их асфальтом, башнями, домами,
— Рухнут в бездну раз и навсегда,
На прощанье помахав дымами...
Что останется от нас? — душа
На вселенском сквозняке великом...
Как свеча, отвагою дыша
Пред Христовым светлым Ликом...
К неутешительным итогам
опять моя приводит прыть.
Наедине с собой и Богом
всё чаще хочется побыть.
Житейскую измерив слякоть,
дверь в келью сердца запереть.
Где свечкою пред Ним отплакать
или лампадкой отгореть...
Путь в миру
Блажен, кто в заводи святой!
Постой — а выше ли награда,
коль ты за каменной стеной
от здешнего укрылся ада?
И не блаженней ли — кто жил
и выжил здесь, на поле битвы?
— за друга душу положил
и переплавил ад в молитвы.
Жестокосердие друзей
иглою острою пронзает.
А что под корень подрезает?
— жестокосердие детей...
Кровь Христа стучит в мое сердце!
Крест Христа меня будоражит,
Как открытая ночью дверца,
Он — покоя навек пропажа.
Нет бы всё глазеть в телевизор.
Да не знамо, как оттянуться...
Православие — это вызов,
Беспощадней всех революций.
Мы еще мельтешим, готовясь
Обустройством заняться быта...
Ампутированная Совесть
До сих пор ко Кресту прибита.
Судить меня будут сурово и кратко.
Бессвязна моя оправдания речь.
Судьбы моей скомканная тетрадка
Пойдет на растопку в геенскую печь...
Крест, как молния,
взорвал беспечность..
Но не бейся. смертно не реви:
знаешь, что такое Божья Вечность?
— Преизбыток жизни и любви!
Красоты и света пре-из-бы-ток!
— Ликованье Пасхи На века!
Это — стоило житейских пыток,
как Победа для фронтовика...
По осени итоги и различья!
И если в сердце злобы круговерть,
Та, что блистает красотой девичьей,
Обречена стать страшною как смерть
Ведь держимся несметными примерами
Пускай душа не каждому видна—
Как нашими Надеждами и Верами
И вера устояла, и страна.
На Пасху Вечность развернется почками,
И благодать настанет на Руси...
Столетие спасалась Русь платочками.
Господь, платочки русские спаси!..
Благословенны госпиталь, 6ольница
Тюрьма, сума, ранение, зима:
Душа отъединится и смирится,
А в Боге — просветление ума,…
В старинном храме слышно тишину,
которая из Вечности вещает,
и возвещает Истину одну —
что нас к первоистоку возвращает.
Так ясно здесь, в сиянии лампад,
Рай оживает, низвергая ад!-
Друг, на мир — посмотрим поэтично
чтоб душа могла опять запеть!
А иначе — просто неприлично,
а иначе лучше не смотреть —
до того засалено грехами "
всё, что нам доверено сберечь.
Друг, давай... заговорим стихами!
— это наша истинная речь!..
Истлеет прах.
Но не исчезнет дух.
Он, облеченный
Как в твердыню,
В слово,
Свечою трепетною
Вспыхнет снова
Из вечности
Поверх земных разрух...
Иконы плачут.
Люди — водку жрут,
глотают сериалы и судачат,
и бесконечно врут и врут, и врут.
Иконы — плачут.
Заплачь, душа.
Ведь скоро Страшный Суд.
А там уж—жизни не переиначить,
когда тебя на кладбище снесут.
Нас слезы покаянные спасут.
Пока за нас иконы плачут.
На земле не казаться,
А быгь —
основное из наших призваний.
Научаемся
просто любить
безо всяких на то оснований.
Человеческого бытия
столь хрупка
беззащитная пленка!
Но глубинная
радость моя
расцветает улыбкой ребенка.
Так дано много!
Так легка трата:
возлюби Бога,
полюби брата,
накорми пташку,
пожалей кошку
дай больным чашку,
а другим — ложку.
Так уж Всевышний
создал: мы — люди,
не когда дышим,
а пока — любим...
Чем держусь я на плаву?
С Божьей помощью живу.
А без Матери без Церкви
Гнил давно б в могильном рву.
Это надо понимать! —
Бог — Отец, а Церковь — Мать.
Для врага ее семь Таинств
— Способ зубы изломать,
В жизни вроде всё не так,
Каждый в чем-то да слабак.
А помолимся совместно —
Со-би-ра-ем-ся в кулак.
Часто — выжить силы нет,
Просто тонем среди бед...
Веруем! — не даст погибнуть
Нам Любви Христовой свет!
Две горы
Две горы две тыщи лет
Всё зовут в объятья:
На одной — Фаворский свет,
На другой — Распятье.
На Фаворе — благодать,
На Голгофе —горе.
Но без горя — не видать
Света на Фаворе.
На Фаворе хорошо!
На Голгофе — плохо:
Без разбору в порошок
Разотрет эпоха,
И душа, как нагишом
На позор, бедняжка. '
На Фаворе хорошо.
На Голгофе-тяжко.
Господи, прости, проспи
Дал бы только силы
Дабы совесть пронести
До креста-могилы,
Не придать- себе виной
Доброту - сердечность
Вид с Фавора: шар земной
Вид с Голгофы - Вечность!
Только тем немножечко и живу,
что молитвы лодочка на плаву...
Ух мы с виду христиане
А по духу бусурмане
Навели сусальный вид
А в душе полно обид,
Злобы завести и мести,
Похоти, гордыни, лести...
Коль мы вправду христиане,
Что ж все мысли о кармане
Да веселье? — лишь потом
Где-то, как-то о святом.
Надо бы наоборот:
Меньше брюха,
Больше духа —
Совершить переворот.
Ни Писание не чтим, ни Предание,
Всё-то ищем себе оправдание:
Мол, магнитные бури, циклоны...
И кладем во всю койку поклоны.
То на ближних у нас раздражение,
То в молитве одно небрежение...
Надо, братья-христиане,
Чаще быть в духовной бане!
Да не просто водицей
Покаянья омыться,
А всерьез похлестать себя веником —
Ведь душа не должна быть бездельником!
Значит, будем мы опять
Словно солнышки, сиять! —
Всех на свете согревать!
Всё земное зарастет ложью
Как на куполах чернеет медь
Важно — только Царство,
Царство Божье!
Остального - можно не иметь.
|
