Чеканов Александр Васильевич
православный христианин
|
Нужно отметить странное неприятие диалектики Гегеля современными философами на фоне прекрасного взаимопонимания между Гегелем и его современниками. Достижения физиков сыграли злую шутку с философами. Философы, всегда бывшие законодателями в определении направления научного знания, вдруг оказались в хвосте, стремительно меняющемся калейдоскопе развивающейся науки. Они вынуждены были задним числом приспосабливать философскую терминологию к открытиям физиков, в связи с чем, вообще были утрачены ориентиры бытия. Все дело в том, что физикам Бог не нужен, им вообще первооснова бытия ни к чему. Наоборот, фундаментом философии является именно Бог. И то, что было естественно для Гегеля и его современников, стало для современных философов, отказавших Богу в праве на существование, непостижимым. Диалектика Гегеля, да еще искаженная марксизмом, перестала быть естественной и понятной. А так как всегда проще искать огрехи в частностях, которые присутствуют в любой теории, чем разбираться в сути, то и критика диалектики имеет определенный уклон. Так, в классической статье «Что такое диалектика?» крупнейшего философа прошлого столетия Карла Поппера читаем.
«Единственной «силой», движущей диалектическое развитие, является, таким образом, наша решимость не мириться с противоречиями между тезисом и антитезисом. Вовсе не таинственная сила, заключенная в этих двух идеях, не загадочное напряжение, якобы существующее между ними, способствует развитию, а исключительно наша решимость не признавать противоречий заставляет нас искать какую-то новую точку зрения, позволяющую избежать противоречий. И это совершенно оправданная решимость. Ибо легко показать, что если бы человек примирился с противоречиями, то ему пришлось бы отказаться от всякой научной активности, что означало бы полный крах науки. Это можно сделать, доказав, что в случае признания двух противоречащих друг другу высказываний придется признать какое угодно высказывание: ведь из пары противоречащих высказываний можно с полным правом вывести все что угодно».
К. Поппер абсолютно прав в том, что если мы имеем тезис и антитезис, например, белый и небелый, то в антитезис можно втиснуть «все что угодно», но к диалектике Гегеля вывод этот отношения не имеет. Все недоразумения с диалектикой возникают в связи с тем, что, во-первых, примеры, подтверждающие мысли диалектиков, ограничиваются лишь процессом мышления, который сам по себе недостаточно изучен, да социологией в рамках марксизма, во-вторых, терминология диалектиков в связи с этим до примитивности скудна.
Так, К. Поппер в том же труде утверждает:
«Однако самые серьезные недоразумения и невнятица возникает из-за расплывчатости, характерной для рассуждений диалектиков о противоречиях».
И возразить философу нечем. Гегель создал теорию, наполнив ее конкретным содержанием. Вот только содержание это (другого содержания у Гегеля не было и быть не могло) для нас стало недостаточно убедительным, да еще марксизм, в угоду своим амбициям, исказил диалектику. И, не распутав все эти узелки, понять диалектику Гегеля не представляется возможным. Попытаемся разобраться.
Прежде всего, необходимо уяснить, что тезис и антитезис, между которыми имеет место диалектическое противоречие, представляют собой понятия противные, а не противоречащие. Вспомните, Гегель говорит не о «бытие» и «небытие», а о «бытие» и «ничто». Небытие и ничто соотносятся с бытием точно так же, как понятия противоречащие и противные. Как-то упускается из виду, что первичным в гегелевской диалектике является «единство», в котором и проявляется диалектическое противоречие между тезисом и антитезисом. Единство представляет собой род, в объем которого, как виды, входят тезис и антитезис, как понятия не противоречащие, а противные, т.е. антитезис находится не за пределами объема единства, а внутри него совместно с тезисом. Тезис и антитезис в диалектике Гегеля соотносятся между собой как соподчиненные понятия. И чтобы разобраться в накопившихся недоразумениях, вероятно, следует обратиться к истокам, т.е. к элеатской школе.
В разделе «Лекций по истории философии», посвящённом элеатам, Гегель пишет:
«Особенность Зенона составляет диалектика, которая с него, собственно, и начинается. Он - мастер элеатской школы, у которого ее чистое мышление становится движением понятия в самом себе, чистой душой науки».
Элеаты, или элейцы, – древнегреческая философская школа в VI – V веках до новой эры, возникшая в г. Элее (Южная Италия). Элеаты считали, что чувственное бытие, т.е. внешнее его проявление не обладает истинностью. Если мы хотим постичь его разумом, то наталкиваемся на противоречие. Ярче всего эта мысль выражена в апориях Зенона. Чувства говорят нам о том, что предметы движутся, но понять движение невозможно, мысль о нем всегда содержит противоречие.
Зенон рассматривает апорию «Ахиллес быстроногий». Логически рассуждая, нельзя доказать, что бегун Ахиллес догонит медленно ползущую черепаху. Пока он пробежит расстояние, отделяющее их друг от друга, черепаха хоть немного, но уйдет вперед. Когда Ахиллес преодолеет это расстояние, она снова, хоть и на самую малость, но все же продвинется, и так до бесконечности.
По преданию, философ Диоген, будучи учеником Зенона, опроверг рассуждения своего учителя о невозможности движения тем, что встал и начал ходить, и был побит палкой за нефилософское опровержение поставленной задачи.
Разбирая апории Зенона, Гегель поясняет.
«Когда мы желаем уяснить себе движение, мы говорим, что тело находится в одном месте, а затем идет в другое место. Во время движения оно уже не находится в первом месте, но вместе с тем еще не находится и во втором месте. Если бы оно находилось в одном из этих мест, оно пребывало бы в покое. Но где же оно находится? Если скажем, что оно находится между этими двумя местами, то этим в действительности ничего не скажем, ибо в таком случае оно так же находилось бы в каком-либо месте, и перед нами возникло, следовательно, то же самое затруднение. Двигаться же означает быть в этом месте и в то же время не быть в нем, следовательно, находиться в обоих местах одновременно; в этом и состоит непрерывность времени и пространства, которая единственно только и делает возможным движение».
Однако может ли своеобразное «опровержение» Диогена апорий Зенона вписаться в эту диалектическую концепцию Гегеля? Как может Диоген в процессе движения находиться в том или ином месте и в то же время не быть в нем, тем более, находиться одновременно в двух местах? Ведь движение Диогена так же должно быть разрешаемо диалектикой. Гегель хоть и объяснил апории Зенона, но, думается, он и сам не очень понимал свое объяснение. Интуитивно он чувствовал ответ, но выразить словами его не мог. Он видел явление, но аналогий ему найти в своей действительности, т.е. выстроить связи внутри явления не мог.
Ну, а современная наука каким-либо образом объясняет апории Зенона? Одно из этих популярных объяснений, заимствованное из книги А. В. Шилейко и Т. И. Шилейко, приводится ниже.
«Древнегреческий философ Зенон, живший в V веке до н. э., построил несколько парадоксальных рассуждений – апорий, которые озадачили его современников и продолжают озадачивать многих наших современников. Быстроногий Ахиллес, утверждал Зенон, никогда не догонит медлительную черепаху. Пусть Ахиллес способен двигаться в 2 раза быстрее черепахи. За то время, пока Ахиллес покроет отделяющее его от черепахи расстояние, черепаха отползет на половину этого расстояния. Пробежит Ахиллес половину, а черепаха отползет еще на одну четверть, и так далее до бесконечности.
Какие рассуждения можно услышать сегодня по поводу апории Зенона? Наш повседневный опыт утверждает, говорят одни, что тот, кто движется быстрее, обязательно догонит того, кто движется медленнее. Поэтому нечего тратить время на пустяки.
Любители точных расчетов вооружаются цифрами. Черепаха проползает сначала половину, потом четверть, потом одну восьмую и так далее расстояния, равного тому, которое первоначально отделяло ее от Ахиллеса. Примем это расстояние за единицу. Сумма дробей: одна вторая плюс одна четвертая, плюс одна восьмая, плюс и т.д. (ее называют суммой ряда) стремится к пределу, равному единице. Следовательно, пока продолжаются все эти рассуждения, черепаха неуклонно приближается к точке, отстоящей на единицу от первоначального положения. За те же последовательные промежутки времени Ахиллес пробежит сначала единицу расстояния, затем еще половину, затем одну четвертую и так далее. Вся сумма стремится к пределу, равному двум. Точка, отстоящая на две единицы расстояния от точки старта Ахиллеса и на одну единицу расстояния от точки старта черепахи, и есть та точка, где соперники встретятся, если конечно они движутся в одну и ту же сторону.
На первый взгляд два приведенных мнения подтверждают одно другое. Но не тут-то было! Ничего подобного, говорят третьи, наш повседневный опыт не оставляет сомнений: никому и ни при каких условиях не удастся совершить бесконечное количество движений (рассматриваемые нами суммы состояли из бесконечного числа слагаемых). А пока количество движений остается конечным, хоть и сколь угодно большим, между Ахиллесом и черепахой останется некоторое, хоть и безгранично малое, расстояние. Так что до сих пор еще не разрешена до конца эта апория Зенона.
Попробуем разобраться сами. Построение Зенона основано на предположении о том, что расстояние можно бесконечно делить пополам. На научном языке это звучит как предположение об однородности и непрерывности пространства. Наш повседневный опыт, казалось бы, подтверждает это. Действительно, расстояние в 1метр всегда можно поделить на два отрезка по 0,5 метра. Человек с хорошим зрением может разделить отрезок длиной примерно 0,1 миллиметра. Вооружившись электронным микроскопом, можно оперировать с расстояниями порядка одной миллионной доли сантиметра.
Теоретически можно оперировать с отрезками длиной порядка десять в степени минус двадцать три сантиметра. Бывают ли более короткие расстояния? Неизвестно.
Вот и ответ на рассуждения Зенона. Они справедливы, впрочем, в той же степени, как и рассуждения современных математиков, лишь до тех пор, пока после очередного деления пополам расстояние не станет меньше десять в степени минус двадцать три сантиметра. Дальше просто нельзя рассуждать о том, чего не знаешь. Современный ученый скажет, что задача Зенона некорректна». (А. В. Шилейко, Т. И. Шилейко, «В океане энергии», стр.17).
Таким образом, если Зенон говорил о противоречивости движения, то современная наука пытается свести проблему к противоречивости задачи, поставленной Зеноном, по сути, тем самым, уходя от ответа, подобно Диогену.
Признание диалектикой противоречия в самой сущности движения приводит нас к закону «Единство и борьба противоположностей». К сожалению, в определении самого закона диалектики не смогли избежать неточностей, не позволяющих понять суть самодвижения того единства, в которое заключены противоположности. Так Ф. Энгельс пишет:
«Взаимоотношение противоположностей в составе единого целого выступает как диалектическое противоречие, которое и составляет суть данного закона».
Именно, сутью данного закона является не борьба, а взаимоотношение противоположностей и сближение их позиций. Между диалектическими противоположностями, воспринимаемыми как понятия «противные», имеется масса промежуточных ступеней. Так, понятия «белый» и «черный» по степени видового сходства можно представить следующими промежуточными звеньями: беловатый, светло-серый, серый, темно-серый, черноватый. Сутью закона является не раздвоение единого на взаимоисключающие, противоположные моменты, стороны и тенденции, а наоборот, сближение взаимоисключающих, противоположных моментов, сторон и тенденций. Движение в сторону сближения противоположностей и обеспечивает само движение единства как самодвижение. Противоположности, оставаясь внешне противоречивыми, все более реализуют тенденцию внутреннего сближения. Иными словами, реализация потенциальной способности к движению, как самодвижению, возможно только в том случае, если предмет, будучи единым целым, заключает в себе противоположности как внешние, так и внутренние. Внешние противоположности являются неотъемлемой частью диалектического единства и служат вместилищем противоположностей внутренних. Только в этом случае внутренние противоположности способны стать тем источником, который обеспечивает единству движение, как самодвижение. Так, белый стол и черный стол, являясь внешне противоположны, в то же время, внешними противоположностями быть не могут. Из белого и черного столов диалектическое единство, т.е. то единство, которое стало бы способно к самодвижению, создать невозможно. Таким образом, внешние противоположности являют собой форму единства, а внутренние противоположности – его содержание. Движение и есть изменение содержания при постоянстве формы.
Таким образом, изменение содержания, т.е. изменение отношения противоположностей, заключенных в данное единство, есть развитие противоречия, обеспечивающее этому единству движение как самодвижение.
В диалектике Гегеля развитие противоречия проходит четыре ступени: ступень «тождество», ступень «различие», ступень «противоположность» и ступень «противоречие». Что же представляет собой суть развития противоречия?
Физика ХХ века показала нам, что каждый объект содержит в себе противоречие. С одной стороны, каждый предмет обладает свойствами частицы, с другой стороны, - свойствами волны. Первым, кто высказал эту, противоречащую нашему повседневному опыту, мысль, был Луи Виктор де Бройль – потомок французских королей и нобелевский лауреат. Он предположил, что не только луч света, но и все тела в природе должны обладать и волновыми, и корпускулярными свойствами одновременно. Поэтому, кроме световых волн и частиц материи, в природе должны реально существовать и корпускулы света, и волны материи. Вскоре физики пришли к выводу, что действительно все тела в природе обладают одновременно и волновыми, и корпускулярными свойствами, и свойства эти – лишь различные проявления единого корпускулярно-волнового дуализма. Принято считать, что корпускулярно-волновой дуализм наглядно, т.е. поддающийся фиксации опытным путем, проявляется исключительно в микромире. Так ли это? Далее мы увидим, что корпускулярно-волновой дуализм на макроуровне тоже может проявиться наглядно, но только в движении. Собственно движение и есть наглядное проявление корпускулярно-волнового дуализма в макротелах.
Может ли вместить наше сознание образ, в котором заключены в нерасторжимое единство волна и камень? Как бы нам не было трудно себе это представить, тем не менее, эти два противоположных свойства, образуя единство, и являют собой противоречие, создающее условие движения любого объекта.
Итак, в любом объекте внутренними противоположностями, создающими условия развития противоречия, являются корпускулярные свойства и волновые свойства. Борьба есть взаимозамещения корпускулярных свойств на волновые и обратно в процессе развития противоречия, когда внутренние противоположности от тождества, через различие и противоположность переходят в противоречие и обратно.
Вспомним, что Диоген, опровергая апорию Зенона, встал и начал ходить. Известно, что для движения Диоген использует ноги: правую и левую. Правая нога и левая нога противоположны друг другу, т.е. ни при каких условиях они не могут быть совмещены. Необходимо лишь помнить, что ноги являют собой внешние противоположности, т.е. ноги Диогена сами по себе не могут стать источником движения. Когда Диоген стоит, опираясь на обе ноги, внутренние противоположности, по выражению Гегеля, находятся в снятом состоянии. Они тождественны друг другу, но в то же время содержат потенциальную способность быть противоречивыми. С полным основанием можно считать тождественными друг другу и внешние противоположности: где левая нога, а где правая не принципиально. Но вот Диоген намеревается сделать шаг. Он начинает переносить тяжесть тела, предположим, на левую ногу. Правая нога, все менее нагруженная, хотя и продолжает быть тождественной левой ноге (старому состоянию), но в то же время начинает нести в себе предпосылки нового. Между левой ногой и правой ногой наметилось различие. Левая нога все более устремляется к состоянию твердого тела, т.е. стремится стать вместилищем корпускулярных свойств. Правая же нога, наоборот, становится расслабленной, впитывая волновые свойства.
Различие это можно охарактеризовать, как еще не вполне развитое противоречие, ибо хотя на первый план и выходит сосуществование нового и старого, однако новое образовалось и продолжает развиваться из старого, продолжая быть связанным со старым.
Далее, Диоген переносит всю тяжесть тела на левую ногу и отрывает от земли правую ногу. Каждая точка ступни правой ноги начинает двигаться по определенной траектории. Траектория движения этих точек представляет собой значительный интерес. Дело в том, что эта траектория имеет форму циклоиды. Особенно наглядно это проявляется при движении многоножки. Чешский ученый, профессор математики в Праге Франтишек Герстнер в 1802 году показал, что волна, движущаяся на поверхности воды, имеет форму циклоиды. Из этого следует, что точки правой ступни Диогена, повторяя форму циклоиды, словно скользят по поверхности волны. Вполне уместно будет сказать, что правая нога Диогена стала вместилищем волновых свойств. Противоположности достигли максимального различия, перейдя в ступень «противоречие». Если левая нога являет собой вместилище корпускулярных свойств, то в правой ноге произошло полное замещение корпускулярных свойств на волновые и достигло своего пика. Скорость этого замещения, т.е. скорость развития противоречия и есть скорость движения волны, которая в свою очередь характеризует скорость перемещения Диогена. Однако любая волна, помимо скорости движения, обладает таким параметром, как «длина волны». Наиболее вероятно предположить, что параметр «длина волны» внутренней противоположности, обладающей волновыми свойствами, проявляется в виде длины двух шагов, сделанных каждой из ног Диогена поочередно, т.е. длина полуволны развития противоречия пропорциональна длине шага Диогена. Таким образом, при рассмотрении процесса движения с учетом диалектики Гегеля, скорость движения Диогена будет зависеть уже от двух параметров: от скорости развития противоречия, пропорциональной скорости перемещения Диогена, и от длины полуволны развития противоречия, пропорциональной шагу Диогена.
Мы видим, что движение уподобляет тело Диогена движущейся волне. Подобный эффект наблюдается и в колеблющейся струне.
Струна сама по себе представляется нам воплощением корпускулярных свойств. Но стоит ее щипнуть, и она превращается в какое-то подвижное, неустойчивое образование. Именно в движении наглядно проявляются волновые свойства, заложенные в каком-либо объекте. Движение способно разделить волновые и корпускулярные свойства объекта и выявить противоречие, заложенное в сущности объекта, представляющее собой внутренний источник движения данного объекта.
При колебаниях струны мы слышим основной тон – такое колебание, когда вся струна колеблется как целое. Однако при ее возбуждении возникают и дополнительные колебания – обертоны. Картина колебаний усложняется, на струне появляются «узлы», т.е. такие точки, которые остаются неподвижными в процессе колебания. Но всегда строго соблюдается одно условие: на длине струны умещается целое число полуволн. Число полуволн характеризуется числом узлов, которые и определяют форму струны. Число узлов может быть как четным, так и нечетным.
Рассмотрим, например, нечетное число узлов. В этом случае для основного тона на длине струны укладывается ровно половина волны (полуволна); для первого обертона – две полуволны; для третьего – четыре полуволны и так далее. При этом условии длина полуволны основного тона будет равна длине струны, длина полуволны первого обертона – половине длины струны, длина полуволны третьего обертона – четверти длины струны, длина полуволны пятого обертона – одной восьмой длины струны и т.д. Обычно между какими-либо отражающими устройствами образуются стоячие волны разных типов. Естественно разные типы волн показывают разное число N полуволн, которое укладывается на длине между этими устройствами. Все эти типы стоячих волн называют нормальными модами колебаний (или просто модами; это слово происходит от латинского слова modus, т. е. образ, способ). Моды с малыми значениями N называются низшими, а с большими N – высшими. Моду с N = 1 естественно называть основной, она возбуждается легче всего.
Обратимся еще раз к апории Зенона об Ахиллесе и черепахе, но теперь уже с учетом диалектики Гегеля. Пусть, как и в рассмотренной выше задаче, Ахиллес способен двигаться в 2 раза быстрее черепахи. Теперь это условие можно выполнить двумя способами: через скорость развития противоречия и длину полуволны (основной моды) развития противоречия в процессе движения Ахиллеса и черепахи. Предположим, что скорость развития противоречия и у Ахиллеса, и у черепахи равны, т.е. скорость их перемещения в пространстве одна и та же. В таком случае двухразовый перевес Ахиллеса в перемещении выразится в том, что основная мода движения Ахиллеса будет в два раза длиннее основной моды движения черепахи. После старта черепаха проползет сначала половину, потом четверть, потом одну восьмую и так далее расстояния, равного полуволне собственной основной моды. Ахиллес, идя следом, за те же промежутки времени будет покрывать расстояние в два раза большее. Казалось бы, вновь сформулированная задача ничем не отличается от приведенной в, цитируемой чуть выше, книге «В океане энергии». Нет, между ними есть различие, причем различие носит принципиальный характер. Число членов ряда (не сумма ряда, а именно число членов ряда), составленного из отрезков расстояний, в пределе стремится к бесконечности. Число членов ряда, составленного из нормальных мод движущейся или стоячей волны, в пределе стремится к конкретному числу. Дело в том, что волна может распространяться только в сплошной среде, а критерий сплошности среды имеет вполне конкретное значение для любого вещества и его агрегатного состояния.
Если, взяв какое-либо вещество, и при неизменном объеме начать уменьшать число частиц, т.е. увеличивать расстояние между частицами, то всегда наступит момент, когда волны перестанут распространяться в данном объеме, либо изменят свой характер при переходе вещества в другое агрегатное состояние. Произойдет скачок, в результате которого пространство перестанет быть однородным и непрерывным, по крайней мере, относительно первоначального состояния этого пространства. Применение критерия сплошности при движении живых существ относительно какой-либо поверхности так же уместно, как и при движении волны, распространяющейся в какой-либо среде. К допустимости применения понятия «критерий сплошности» к движению живого существа мы можем прийти путем следующих рассуждений.
При произвольном начальном возбуждении какой-либо колебательной системы возбуждаются разные моды. Однако высшие моды не только труднее возбуждаются, но и быстрее затухают. Это говорит о том, что как для возбуждения, так и для поддержания колебания высших мод необходимо затрачивать больше энергии по сравнению с низшими модами. Иными словами, каждая последующая возрастающая мода требует для своего возбуждения увеличения затрат энергии. Если для живого существа движение задается программой, созданной на основе ряда возрастающих мод колебательного процесса, что мы и видим в апории Зенона, то всегда наступит момент, когда данное живое существо не сможет выработать необходимой энергии на возбуждение очередной моды. Эта мода и будет предельной для данного живого существа.
Таким образом, черепаха неукоснительно будет приближаться к моде, длина волны которой является минимальной. Дальнейшее деление отдельно взятого этапа движения черепахи станет невозможным. Следовательно, дальнейшее движение черепахи, неспособной более уменьшать длину полуволны собственной предельной моды, можно рассматривать как установившееся движение, т.е. движение с постоянной скоростью, характеризуемой длиной полуволны предельной моды.
В движущейся системе координат со скоростью предельной моды черепахи, черепаха остановится, но Ахиллес, так как его скорость в два раза превышает скорость черепахи, будет продолжать движение, приближаясь к черепахе в каждую единицу времени на величину, равную минимальной длине полуволны предельной моды движения черепахи.
Как бы велико не было первоначальное расстояние между Ахиллесом и черепахой, если оно имеет конечную величину, Ахиллес, в конце концов, настигнет черепаху. А так как опыт свидетельствует, что длина полуволны и скорость развития противоречия Ахиллеса в несколько раз превосходят те же параметры черепахи, то комментарии, как говорится, излишни.
|