Чеканов Александр Васильевич
православный христианин
|
Открыв тему о Л. Н. Толстом, я и не предполагал, что у него, мягко говоря, столько противников среди православных. А ведь Толстой не враг, он очень талантливый русский писатель, и вне православия он не только писать, но и жить не мог. Так, как же вы, братья во Христе, называющие себя христианами, можете возлюбить врага своего, если же своего писателя не хотите понять, не говоря уже о том, чтобы простить. Неужели так сложно уразуметь, что не мы Толстому нужны, это он нам нужен. Почему? Потому, что он – из категории высокоморальных, духовных личностей, которых днем с огнем не сыскам в современном толерантном мире. Всё, что Толстой хотел нам сказать в своем искании веры, он нам сказал. Наша задача – вникнуть в череду его исканий, понять и простить. Нет, я вовсе не призываю огульно принять всё то, что излила на нас, жаждущая истины, душа Толстого, а, именно, разобраться и простить.
Итак, больше всего нападок на Толстого по поводу его стремления постигнуть Святую Троицу разумом. Возможно ли это? Невозможно. Почему?
Основное заблуждение Толстого заключается в том, что он научный метод пытался применить к доказательству религиозных откровений. Он пытался иррациональное знание, которое дает человеку религия, перевести в разряд логически доказуемых истин. Но это невозможно, правда, до тех пор, пока предвидение ученого не подтянется до уровня видения пророка. Этого не понимал ни Толстой, ни его оппоненты, похоже, многие современные оппоненты Толстого и сейчас этого не понимают. Вот, например, какую цитату из Толстого приводит форумчанин Андрей Горяев, пытаясь обосновать свою позицию о невозможности пересмотра решения дореволюционной Церкви по поводу отлучения Толстого от Церкви
«Так вот оно, всё это учение, вся эта богооткровенная истина, открытая мне во всей полноте для моего спасения. "Божество единица и троица есть. О преславного обращения!" И изложение, и разъяснение кончено и другого не будет. И это мне устами своей церкви говорит мой отец бог, мне, своему сыну, всеми силами души ищущему истины и спасения. На мои мольбы и слезы отчаяния он отвечает мне: "несекома бо сечется, едино сущи троится: сия Отец есть, сын и дух живый, соблюдающая все". И на требования моего, данного для постигновения бога, разума другого ответа не будет. Сказать, что я понял это, я не могу, и не может никто, и потому не могу сказать, что верю. Языком я могу сказать: я верю, что "едино сущи троится. О преславного обращения!" Но если я скажу это, я буду лжец и безбожник, и этого самого требует от меня церковь, т. е. те люди, которые утверждают, что они верят в это. Но это неправда: они не верят, и никто никогда не верил в это. Поразительное явление: у нас в России христианство уже 1000 лет скоро. Тысячу лет пастыри учат паству основам веры. Основа веры есть догмат троицы. Спросите у мужиков, у баб, что такое троица -- из десяти едва ли ответит один. И нельзя сказать, чтобы это происходило от невежества. А спросите, в чем учение Христа, всякий ответит. А догмат троицы не сложен и не длинен. Отчего же никто не знает его? Оттого, что нельзя знать того, что не имеет смысла».
Почему-то люди забывают, что человеку, духовно одаренному, свойственно стремление к истине, и на пути к ней, человек часто впадает в заблуждение. Заблуждался и Толстой. Однако не лишены заблуждений и критики Толстого. Приведу еще одну цитату Толстого, казалось бы доказывающую чуть ли не богохульство Толстого, а на самом деле проявляющую лишь мятущуюся душу Толстого в ее безнадежном стремлении постигнуть Святую Троицу разумом. Душа Толстого, словно бабочка, запертая в стеклянном сосуде, бьется о его стенки не в силах вырваться из плена мнимых логических сетей мысли к, не незнающей сомнений, вере.
«Основная истина, которую бог через пророков и апостолов благоволил открыть о себе церкви и которую церковь открывает нам, есть та, что бог один и три, три и один. Выражение этой истины таково, что не то что я не могу понять ее, но несомненно понимаю, что этого понять нельзя. Человек понимает умом. В уме человека нет более точных законов, как те, которые относятся к числам. И вот первое, что бог благоволил открыть о себе людям, он выражает в числах: Я = 3, и 3 = 1, и 1 = 3.
Да не может же быть, чтобы бог так отвечал людям, тем людям, которых он сотворил, которым он дал только разум, чтобы понимать его, не может же быть, чтоб он так отвечал. Порядочный человек, говоря с другим, не будет употреблять иностранных, непонятных собеседнику слов. Где тот, такой слабый умом человек, который на вопрос ребенка не умел бы ему ответить так, чтобы ребенок понял его? Как же бог, открывая себя мне, будет говорить так, чтобы я не понял его? Ведь я, не имея веры, дал же себе объяснение жизни, и всякий неверующий имеет такое объяснение. Как ни плохо бы было такое объяснение, всякое объяснение есть хоть какое-нибудь объяснение. А это не объяснение, а только соединение слов, не дающих никакого понятия».
Однако, как видим, Толстой в стремлении соединить знание и веру, даже не замечает, что противоречит сам себе.
Толстой никогда, нигде не говорит, что у него есть хоть малейшее сомнение в истинности Христа и его заповедей. Заповеди Христа Толстой принял безоговорочно, а догмат о Святой Троице не хочет признавать. Если ты признаешь, что Христос – Бог, как можешь принимать лишь часть его учения, отбрасывая остальное? Налицо явное логическое противоречие. Разберемся.
Как к нам пришел догмат о Святой Троице? Разве ж не от Иисуса Христа? Все иудейские пророки говорили о едином боге, и лишь Христос сказал, что в мире имеют место три сущности: Отец, Сын и Святой Дух, причем, все сущности есть единый Бог. То, что Бог есть сущности, заключенные в единство, неподвластно видению пророка, т.е. эту истину увидеть со стороны невозможно. Ее можно познать только находясь внутри нее. И этот факт, как ничто иное, доказывает, что Христос – Бог, Он – одна из Божественных сущностей Святой Троицы.
«И обратившись к ученикам, сказал: всё предано Мне Отцем Моим; и кто есть Сын, не знает никто, кроме Отца, и кто есть Отец, не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть». (Библия, Лк. 10: 22).
«Я и Отец – одно». (Библия, Ин. 10: 30).
«Видевший Меня, видел Отца; как же ты говоришь: покажи нам Отца? Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне? Слова, которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела. Верьте Мне, что я в Отце и Отец во Мне; а если не так, то верьте Мне по самым делам». (Библия, Ин. 14: 9-11).
Итак, о единстве Отца и Сына сказал Иисус Христос и никто более из всех пророков. Именно это и доказывает, во-первых, что Иисус Христос - истинно Бог, так как о существовании Божьего единства можно узнать, исключительно находясь внутри этого единства, во-вторых, что Божье единство – истинно единство, так как со стороны представляется единым Богом. А что говорит Церковь об этом единстве?
«Учение о Троице представляет первый догмат, установленный церковью в течение первых веков христианства. Так как все содержание христианского учения веры дано в откровении, то и данный догмат не мог явиться как результат стремлений найти какое-либо новое понятие о Боге: он возник из потребности ближайшим образом определить существо Того, кто является центральным носителем откровения, то есть уяснить вопрос об исторической личности Искупителя. Учение о Троице есть, следовательно, плод христологии, и рассматривать его можно, следовательно, не иначе, как в связи с учением о личности Иисуса Христа».
Можно ли противиться этому пояснению? Нет, все здесь на своем месте. Далее.
«Православная Церковь допускает только символическое изображение невидимой и непостижимой Троицы. Общепризнанной иконой Троицы служит образ русского иконописца Андрея Рублёва. На этом изображении подчёркивается равенство всех трёх Фигур и Их полное единство (почти зеркальное), притом, что лица Их и одежды на Них разные. Святитель Афанасий Александрийский утверждает, что у всех Лиц Троицы одна воля (всеблагая), общее желание (всемогущее), единственное дело (любовь)».
Как видим, Церковь допускает изображение невидимой и непостижимой Троицы, правда, при этом оговаривается, что допускается только символическое изображение. Однако прежде, чем изобразить символ, человек должен осмыслить этот символ, т.е. представить его себе. Как же может человек представить себе непостижимое? Может ли человек, стремящийся к истине, изображать то, что он не может постигнуть? Не вводит ли человек своим изображением непостижимого в заблуждение и себя, и, что еще более ответственно и опасно, других?
«Христианство возвещает, что Троица совершенно непостижима не только для людей, но даже для самых высших ангелов. Поэтому Троицу познавать возможно только с помощью Божией».
И это очень важно. Церковь утверждает, что человек имеет и право, и возможность познавать Троицу, т.е. стремление к познанию Троицы не есть грех. А так как на пути к истине человек может и заблуждаться, то и заблуждение не есть грех. Грех – это сознательная ложь, которую проявили, например, либералы, прикрываясь при этом заблуждением.
Толстой не исключение, и его заблуждение не есть грех. Так же не есть грех тех, кто по какой-то причине не сумели разъяснить ему его заблуждение. И очень может оказаться при спокойном разбирательстве творчества Толстого, что отрешение Толстого от Церкви было заблуждением. Рассмотрим же заблуждение Толстого, т.е. нелогичность его утверждений. Будучи самому нелогичным, он требовал от других абсолютного исполнения законов логики.
Итак, Христос призывает учеников, а через них и всех нас верить ему во всем, но Толстой верит Христу как-то однобоко. И чтобы не оказаться лжецом, Толстой так извернулся, что вроде бы Христос говорил истину, а Церковь эту истину переиначила. И всю свою логическую неудовлетворенность Толстой обрушивает на Церковь. Налицо явное заблуждение Толстого.
Однако и Церковь не во всем права. Церковь не дала четкого определения непостижимости Троицы. Она не сказала, что человек может постигнуть Троицу только тогда, когда встанет рядом с Богом, т.е. сам станет божественной сущностью. И до тех пор, пока человек ходит по земле с правом на заблуждение, постигнуть Троицу и даже в символах человек не может. Своим великолепным произведением искусства Андрей Рублев создал у людей иллюзию постижимости Троицы – вот она, Троица, перед тобой – а Церковь эту иллюзию утвердила.
Христос неслучайно призывал: верить ему. Вера есть знание, намного опережающее уровень той современности, в которой жил гений. Христос не мог объяснить слушателям так, чтобы они поняли того реального Бога, частью которого был сам Иисус Христос. Лишь сейчас наука может, нет, не объяснить Святую Троицу, но хотя бы примириться с ней. И лишь сейчас мы начинаем жить не только верой в то, что Иисус Христос – Бог, но и осознанием сего факта. Мы устремились к постижению Троицы разумом.
Повторимся. Почему ни один пророк не говорил о том, что Бог есть святая Троица? И пророк Мухаммед, который был знаком с христианским догматом о Святой Троице, отверг его, будучи уверенным, что он возвращает людям единого Бога. Вероятно, потому что троичность Бога человеку, даже пророку, лицезреть не дано. Для взгляда со стороны Бог един. Троичность Бога можно видеть, только находясь внутри Святой Троицы.
Иисус Христос – воистину Бог!
|