Р. Кен
мусульманин
|
50 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ
Занятия в семинарии заканчивались, и я уже было стал поглядывать на часы. Сейчас, наверное, пообедаю со студентами и в дорогу, мне домой добираться без малого сто километров. Иногда я останавливаюсь перекусить по ходу, в одном из придорожных кафешек. Держит его одна корейская семья, у них можно покушать вкусно и недорого, и потом, что тоже важно, без последствий и приключений добраться до дому. Пока во мне боролись два альтернативных варианта: остаться в студенческой столовой, или заехать к Киму, заиграл мобильник: «Отец Александр, тебя Владыка вызывает, дело срочное». Понятно, вопрос о столовой отпал сам собой.
Захожу в кабинет. Владыка вместе с секретарём. Благословился. «Слушай-ка, отец Александр, а ведь ты у нас специалист по исламу, верно»? Если, меня с натяжкой и можно было бы назвать специалистом в некоторых вопросах, то уж никак ни в исламе. Я практически его не знаю, в институте, вопросы религоведения прошли почему-то мимо, мы всё больше секты изучали. Поэтому и ответил Владыке, что в этом вопросе лучше, чем о. Сергий, это наш ректор, пожалуй, никто не разбирается. «Отца Сергия сейчас в городе нет, а через два часа надо быть в «белом доме». Позвонили, говорят, что к нам в город заехал Верховный муфтий России. Его собираются принимать у губернатора, и приглашают меня, - говорит Владыка, - так что, всё равно, готовься, и в положенное время встречаемся в областной администрации».
Пока у меня оставалось немного времени до назначенной встречи, я поспешил в читалку, чтобы хоть немного быть в курсе, кто такой Верховный муфтий России. Благо, я быстро сориентировался и нашёл интересующий меня материал. История становления ислама на нашей земле была такой интересной и обширной, что я зачитался и потерял счёт времени, а когда, наконец, оторвался от чтения, то понял, что если сейчас же не полечу стремглав в «белый дом», то опоздаю к назначенному часу. «Значит, перекусить не удастся», - с грустью подумалось мне.
Когда-то раньше, ещё до моего рукоположения в священство мне приходилось проводить беседы с заключёнными в ближайшей от нас зоне общего режима. На встречи приходили люди разные, мы читали Евангелие, просто беседовали на интересующие их темы, в том числе и личного характера. Как-то раз на одной такой встрече я увидел среди постоянных слушателей молодого незнакомого мне кавказца. Он уселся точно посередке, на первом ряду, на самом почётном месте. Меня тогда поразила неестественная величина его кулаков. Каждый из них был размером точно с голову ребёнка. Крепкий сильный парень, во время беседы, он сидел не шелохнувшись, и внимательно слушал меня. А после подошёл и представился. Помню, парень назвал себя мусульманином, а родом он был откуда-то из Дагестана. Не смотря на величину кулаков, молодой человек вёл себя очень вежливо. «Послушал я тебя, христианина, и появилось во мне желание, чтобы вот, как ты приходишь в зону к своим единоверцам, то, как было бы хорошо, если бы и к нам, мусульманам, приходил бы имам, или мулла. Читал бы с нами Коран, учил бы вере, а то мы на самом деле, хоть и называем себя мусульманами, а веры своей, по большому счёту не знаем. И ещё, мне бы хотелось иметь Коран, у меня здесь много свободного времени, и можно было бы заняться делом». Я пообещал ему поговорить с нашими мусульманами и передать им его просьбу.
Сперва попробовал найти для парня Коран и ещё какую-нибудь литературу для начинающих. Буквально рядом с моей железнодорожной станцией, где я тогда работал, выстроили мечеть. На этой земле ещё в 19 веке стали селились татары, но только в наши дни им удалось построить свой храм. Со мной трудилось немало местных татар, и я был уверен, что просьбу дагестанца мне удастся выполнить без особого труда. Каково же было моё удивление, когда я, обойдя чуть ли не всех наших ребят, кто, по моему разумению, должны были быть мусульманами, от всех, без исключения услышал только одно: «Нет, верить в Бога или Аллаха, это дело стариков, мне ещё рано заморачиваться этим вопросом».
До мечети, правда, я так и не дошёл, благо, что одна из наших диспетчеров посещала её и даже водила в мусульманскую «воскресную школу» своего сыночка. Вот она меня и выручила частично тем, что принесла несколько популярных книжек, но правда, Корана, я так ни у кого и не нашёл. Пришлось пожертвовать собственным экземпляром, когда-то я купил его по дешёвке на одном из книжных развалов на местном рынке. Жалко, конечно, было отдавать такую книгу, но того парня дагестанца мне было ещё жальче, и я отдал. Так что, и не удалось мне тогда поговорить с верующим мусульманином. Поэтому, понятное дело, было очень интересно посмотреть на такого человека.
Сперва в «белый дом» приехал наш Епископ, а затем уже и Верховный муфтий. Одет он был так, как рисовали героев в иллюстрациях к волшебным сказкам 1001 ночи, которые я читал в детстве. Его зелёный шёлковый халат и чалма, смотрелись так необычно, особенно на фоне серых костюмов ответственных работников. Хотя, всё в этом мире относительно, кому-то и я кажусь странно одетым, и изобразив меня, вполне можно было бы проиллюстрировать небезызвестную сказку великого Пушкина.
Толком никто не знал, как нужно обращаться к духовным лицам. Если я не знал, как обращаться к мусульманам, то, представьте себе, каково было организаторам встречи, они, ведь даже не знали, как нужно обращаться ко мне. Как обычно, в таких случаях, выручил музей областных достижений, нам рассказали о том, чем богата наша земля, какие на ней живут хорошие люди, и мы плавно перешли к официальной части.
Нас посадили друг против друга, причём столы стояли так, что при всём желании, сидящие визави не могли дотянуться друг до друга. Столы были намертво прикручены к полу, и видимо предназначались для встреч не только друзей. В сопровождении Верховного муфтия был один ещё совсем молодой муфтий, я часто вижу его выступающим в новостных передачах. Он тоже был одет в халат, по-моему, вышитый цветами, что-то наподобие лилий, или тюльпанов. На голове его был тюрбан, но не такой красивый, как у Верховного муфтия. И, хотя молодой муфтий не снимал его с головы, было понятно, что он, в отличие от нас, пострижен наголо, и, по-моему, даже выбрит. На его широком добродушном лице улыбались два тёмно-карих глаза. Обоих муфтиев сопровождал местный имам, его головной убор был ещё более скромен. Во всё время встречи он напряжённо молчал, и было видно, как по его лбу непрестанно стекали маленькие струйки пота. Честно сказать, я сочувствовал ему, тяжёлое это дело принимать у себя высокое начальство.
Состоялся чисто официальный разговор на нейтральной территории, разговор ни о чём, разговор приветствие, знакомство. Продолжался он, слава Богу, недолго, а далее мы прошли в маленький банкетный зал, даже не зал, а скорее комнату. На столе стояли термоса с кипятком, пару вазочек с пакетиками чая и два больших блюда с пирожками. Всё внутреннее моё возликовало, как хорошо, ну наконец-то я хоть чаю попью! Мы сели за стол, не молясь, а как бы мы стали молиться? Ведь каждый из нас понимал, что этот неформальный чай, всё равно оставался продолжением нашей формальной встречи.
Когда мы сели, я обслужил Владыку, а потом и себе налил чашку. Первый пирожок у меня пролетел так незаметно, что я даже и не понял его начинку. Разобрать я её смог только где-то на третьем пирожке. Они быль такие вкусные, но до обидного маленькие. Если бы на столе стояли пироги, какие печёт наша Александра, то мне не пришлось бы даже и тянуться за третьим, вполне хватило бы и двух, чтобы даже и утром спокойно воздержаться от завтрака. Но эти были прямо издевательского размера, и я не успевал положить его в рот, как приходилось уже тянуться за следующим. Короче говоря, на пятом пирожке я неосторожно бросил взгляд на моих потенциальных собеседников, и был остановлен их взглядом. Оба муфтия смотрели на меня так, как смотрит мать солдата-новобранца, когда приезжает к нему на присягу, а потом в увольнении подкармливает своего лопоухого коротко остриженного мальчишку домашними вкусностями.
Я посмотрел в другие тарелки и увидел, что в них, как был изначально положен пирожок, так он и оставался лежать пылиться на своём месте. Понятное дело, наверняка имам привёз своих гостей уже из-за стола, вон какие у них умиротворённые лица, да и Владыка, конечно же пообедал, а у меня со вчерашнего вечера маковой росинки во рту не было. Зато подтвердил известную истину, что русский поп – существо «вечно голодное, прожорливое и жадное», в точном соответствии с утверждениями классиков марксизма-ленинизма. Но отступать уже было некуда, я всё равно взял пятый пирожок и съел его. Не будешь же просто руку от блюда отдёргивать, ещё смешнее получится.
Ладно, думаю, прервусь с пирожками, может разговор завяжется, и на меня никто внимания не будет обращать, а я незаметно продолжу трапезу. Но разговор не клеился, и тогда мне пришлось брать инициативу в свои руки. Я рассказал гостям тот случай с молодым заключённым дагестанцем, и как мне пришлось искать для него Коран. В ответ оживился молодой муфтий, он тоже стал рассказывать что-то забавное из жизни мусульман. Потом мы вспомнили чеченские события и положение дел на Кавказе.
Вдруг пожилой муфтий и говорит: «А вы знаете, что известный бандит Басаев считает нашего друга, - и он указал в сторону молодого муфтия, - личным врагом и предлагает за его голову 50 тысяч долларов»? Меня поразили слова Верховного муфтия. Как такое может быть? Почему за жизнь человека, который сидел напротив меня за одним столом, ел и пил вместе со мной, к которому я стал испытывать расположение, кто-то смеет, словно на рынке, назначать цену? А потом, думаю, странно, а почему именно 50 тысяч, почему не все сто? Денег ему жалко, что ли? Хотя 50 тысяч долларов это полтора миллиона наших рублей. На такие деньги мы вполне могли бы устроить иконостас в летнем храме.
Молодой муфтий в ответ на слова своего старшего товарища рассмеялся, словно про него рассказали забавный анекдот. И перевёл разговор в другое русло. А мои мысли периодически время от времени вновь возвращались к этим самым 50-ти тысячам. Если для нас эти деньги не немалые, то для тех, кто ушёл в горы и воюет за гроши эта сумма просто фантастическая. А значит и угроза вполне реальная. Да, нелегко сегодня приходится нашим братьям мусульманам отстаивать свою веру. Я смотрел на молодого муфтия, и всё больше и больше проникался к нему симпатией. Отбросить бы сейчас все эти формальности, да посидеть бы с ним если и не за бутылкой вина, раз мусульмане его не пьют, то хотя бы за объёмным чайником хорошо заваренного зелёного чая. Думаю, нам нашлось бы, о чём поговорить, ведь мы живём с ним на одной земле и слово Родина, и для меня и для него обозначает, в принципе, одно и то же.
Однако мысль о тех пятидесяти тысячах не оставляла меня. Интересно, а во сколько можно было бы оценить мою голову? Моя-то голова что-нибудь стоит? Пускай даже не так в оплату под заказ, а вот попал бы я в плен, сколько могли бы собрать для меня мои друзья? А у меня вообще есть друзья? А способен ли будет кто-нибудь за мою жизнь и свободу пожертвовать своим добром? Вот ведь какой вопрос. Понятное дело, что мои самые близкие отдадут всё, что у меня есть, а другие? Сразу вспомнилась притча про расслабленного и его четырёх друзьях, что разобрали крышу в дому, где находился Господь, чтобы положить болящего прямо перед ногами Спасителя. Ведь это кому-то было нужно тащить тяжеленные носилки, да ещё затаскивать их на крышу. Значит, чего-то стоил человек, если кто-то был ему так благодарен.
Краем глаза замечаю, что из-за двери к нам в комнату заглядывает молоденькая поварёшечка, скорее всего именно она стряпала эти самые пирожки. Поскольку я сидел к ней ближе остальных, то меня она и спросила тревожным кивком головы: «Что же вы не кушаете мои пирожки, ведь я старалась»? Я опустил под стол левую руку так, чтобы она могла видеть, и показал ей поднятый вверх палец: «Классные у тебя, дружочек пирожки, и я бы мог тебе это с чистой совестью подтвердить на деле, да кампания едоков собралась неподходящая».
Потом, уже прощаясь, мы шли коридором на выход. Рядом со мной шёл молодой муфтий: «Я хочу поблагодарить тебя за того парня дагестанца, может через твоё внимание он ещё человеком станет. Знаешь, вот живём мы на одной земле уже столько веков, и всё не можем друг с другом общего языка найти. А ведь мы, что называется, естественные союзники, может быть даже на сегодняшний день, единственные союзники. Ведь кого ещё, кроме нас с вами заботит судьба простого народа? Душа болит, во что людей превратили, споили и развратили. Вместо высокой цели заставили думать только о деньгах и удовольствиях. Вас секты, нас, традиционных мусульман, ваххабиты, как собаки, рвут на части, священников убивают. Но попомни моё слово, время придёт и они уйдут к себе за бугор, да за океан, а мы с тобой останемся, нам бежать некуда, нам здесь жить, и здесь костьми ложиться. Это наша земля, наш народ, и нам с тобой за него отвечать, а не этим, он кивнул головой в сторону многочисленных кабинетов. Нам бы только научиться слышать друг друга, и хотя бы немного доверять".
Уже садясь в машину, молодой муфтий помахал мне рукой, а я его вслед благословил. Наверно не зря ты ходишь по земле человек, если за твою голову самый страшный на земле убийца детей и женщин готов выложить такие деньги.
Возвращаясь домой, я хотел было заехать к корейцам и наконец-то покушать нормальной еды, как вдруг зазвонил телефон: «Ты где? У меня уже всё давно готово, а ты не едешь». И сразу же расхотелось заезжать в кафешку. Всё-таки, скажу вам откровенно, люблю я, когда мне ту же тарелку борща наливает и подаёт на стол матушка. Борщ из рук любимого человека на порядок вкуснее, чем тот, что накладываешь себе сам, хотя бы из одной и той же кастрюли. Это я вам как мужчина, с немалым стажем жизни на земле, авторитетно заявляю. Это вам не в кафе перекусывать. Ну а ради такого случая можно и ещё часок поголодать, ничего страшного, надеюсь, не случится.
|
