Минченко Анатолий Александрович
православный христианин
Тема: #89781
Сообщение: #3448172
04.10.10 20:02
|
> Молился, говоря: Отче! Аще волиши мимонести чашу сию от Мене! (Лук.22:42),
чтобы принял другой, например Вы.
Смело! И дерзну сказать, что Вы правы. Предлагаю фрагмент из моей книги.
**********
Текст моления о чаше Христа попал в эллинизированный мир с его трагедийным пафосом, требующим присутствия публики, и породили путаницу и эклектику. Чаша Христа практически отождествляется с чашей Сократа, который принял яд, чтобы не нарушать закон, и сделал это доблестно и хладнокровно, тем самым усиливая печаль его учеников. Эта печаль легка, задумчива и эстетична, и окажись ее гений у Креста, у учеников Христа была бы возможность пролиться слезам, что столь замечательный человек покидает их мир. Здесь же, наоборот, Христос страдал так сильно и так непонятно, что Его ученики погружались в гипнотический сон, а когда Он был распят на кресте, надо полагать, у Его учеников были не слезы, а немота шока.
Христос, хоть и жил в эллинизированной Галилее, всё же придерживался иудейской традиции. И почему бы не предположить, что чаша Христа имела совершенно иной контекст, нежели тот, что вошел в нашу христианскую традицию от эллинской традиции?
«А чашу мою, чашу серебряную, положи в отверстие мешка к младшему, вместе с серебром за купленный им хлеб. И сделал тот по слову Иосифа, которое сказал он» (Быт. 44, 2)
Чашей этой Иосиф судил своих братьев, давая им возможность пройти четвертую стадию иудейской тшувы, талмудизированной гораздо позже. Однако результатом был смертельный ужас, который, надо полагать, охватил его младшего брата Вениамина. Ведь до того он сидел одесную Иосифа, был называем сыном (Быт. 43, 29) и пользовался всеми благодеяниями неузнанного брата (Быт. 43, 34), которыми тот осыпал Вениамина, желая воспроизвести древнюю ревность сыновей Лии. И, судя по контексту, Иосиф давал брату пить из своей любимой чаши, чтобы должным образом обставить сценарий будущей «кражи». Если бы братья вознегодовали на Вениамина и поверили, что тот вор, то это означало бы, что сердца у них по-прежнему черствы, и тогда всё пропало: дом Израиля оказался бы пуст. Совершился бы Суд, Вениамин был бы оправдан, а братья осуждены, однако радость немногих праведников не может быть совершенной, если толпы его братьев идут в преисподнюю. Возможно, эту чашу и Христос просил пронести мимо Его мешка, ибо Он не мог страшиться физической боли, но, повторяем, страшился Христос губительной профанации Его имени и страшных жертв, сопряженных с этой профанацией.
И что ж? В конце концов, чаша эта прошла мимо, Иосиф открылся братьям своим, репутация Ве-ниамина была спасена, а братья Иосифа оправданы своею же жертвенной волей. Но Вениамин получил урок, что изобилие царского стола столь же опасно, что и голод. Мы тоже молимся о чаше, чтобы вместо Суда, которого многие ожесточенные сердцем ждут с нетерпением, от-крылась Милость. А она откроется лишь тогда, когда мы проявим свою жертвенную волю ради Христа.
Но хуже всего, если стража не будет послана, и чаша останется в мешке Вениамина, и братья, пришедши к себе домой, будут пить из нее, возвещая смерть сокрушенного горем Иосифа.
|
