Священник Константин Кобелев
православный христианин
(священник)
модератор
Тема: #87741
Сообщение: #3356764
15.03.10 16:21
|
(впечатления о вечере памяти)
9 марта 2010
Поминайте наставников ваших: протоиерей Александр Егоров
Татьянин День
Десять лет назад окончил свой земной путь протоиерей Александр Егоров - духовный отец сотен и сотен людей, многие из которых посвятили всю свою жизнь служению Богу и Церкви. В Зачатьевском монастыре прошел вечер его памяти. И литию - заупокойную молитву - закончили троекратным пасхальным тропарем...
В последние три года жизни протоиерея Александра Егорова, когда он уже болел, его начали снимать на видеокамеру: как он служит, как проповедует, как общается с людьми. Теперь во время вечера памяти смотрели фильм, и с экрана отец Александр благословлял своих, собравшихся в монастырской трапезной, прихожан и их детей. А прихожане и близкие с экрана и перед экраном вспоминали, кем стал для них батюшка.
48 лет Нечаянной Радости
Когда будущему протоиерею Александру Егорову, молодому отцу Александру, было 24 года, он стал священником храма пророка Илии в Обыденском переулке. Здесь прошла вся его оставшаяся жизнь - 48 лет служения перед иконой Нечаянной Радости - чтимой святыней храма. Это редкое для тех времен дело: священников часто переводили с места на место. Но, по словам самого отца Александра, Нечаянная Радость помогла ему предстоять перед Ней долгие годы. Любимая икона сопровождала отца Александра всю жизнь, до последнего взгляда. Когда он уже не мог поднять голову от подушки, чтобы увидеть писаный образ Нечаянной Радости в красном углу, приклеили скотчем репродукцию на обои - чтобы батюшка мог Ей молиться. И фильм, снятый за три года об отце Александре, тоже называется «Нечаянная радость, или путешествие в другую жизнь».
Священник Константин Кобелев, по благословению которого снят фильм, отмечает главное в образе отца Александра: бывает так, что люди приходят в храм к священнику, а не к Богу. У отца Александра так быть не могло. Он вел мимо себя - ко Христу, был абсолютно прозрачен. Не могло быть и ревности между членами общины: каждый знал, что его любят, но невозможно было сравнивать, что кого-то любят меньше или больше. И прихожане, чьи слова звучат в фильме, вспоминают, как впервые встречали батюшку - возле иконы Спасителя, написанной преподобным Серафимом (Чичаговым).
Очень чтил протоиерей Александр Егоров преподобного Серафима Саровского, и такой радости при чтении акафиста преподобному, как в Обыденском храме, прихожане не видели даже в Дивееве. И потому далеко не случайным было для его чад, что в день сорокалетия служения отца Александра Егорова в храме пророка Илии здесь появилась новая святыня - частица мощей преподобного батюшки Серафима.
«Все покрывается любовью»
Образ священника и пастыря складывается в фильме из деталей разного плана - из черт эпохи (отец Александр о гонениях, о голоде времен войны, о том, как дедушку посадили в тюрьму как церковника и затем сослали, а за ним выслали и жену; рассказывал о попытках мнивших себя всесильными органов вербовать его, уже священника) и из подробностей частной, но не для себя прожитой жизни. Например, после отказа от сотрудничества с органами у отца Александра обострился псориаз - и он очень грустил, глядя на себя с точки зрения прихожан: как служить, когда люди подходят под благословение, а руки больные. И на это священник жаловался маме - тогда уже не просто пожилой, а очень старенькой (она и умерла всего на четыре месяца раньше него - их разлука не продлилась долго).
Люди, собравшиеся в монастыре на вечер памяти отца Александра Егорова - больше ста очень разных людей, - и сегодня, через десять лет, когда уже далеко не все продолжают ходить в Обыденский храм, остаются не чужими друг другу. Выключен проектор, выпит чай, а они продолжают общаться, переходить от группы к группе, делиться радостью встречи. И повторять, что чувствуют присутствие батюшки Александра в этой же трапезной.
Батюшка повторял всегда одно: «Все покрывается любовью», и супругов благословлял не каждого отдельно, а одним общим благословением. Многие вспоминают о том, насколько важным для него было сохранение семей, как он умел помочь человеку сделать любовь к супругу непререкаемой ценностью и целью, ради достижения которой нужен ежедневный труд. В духовную семью батюшки входили одни за другими люди: за каждым приходили жена, сыновья, племянники, дочери - «и жизнь другая пошла».
«Он был для меня как воздух»
Игумения Иулиания (Каледа), настоятельница Зачатьевского монастыря, вспоминает, как после смерти последней из сестер закрытой в советскую эпоху Зачатьевской обители отец Александр Егоров благословил ее иконой схимонахини Нины, последней из насельниц, и отдал Маше Каледа все фотографии и документы по истории монастыря. Тогда и подумать нельзя было, что в самом центре Москвы опять потечет монашеская жизнь. Но со временем, вспоминает игумения, «батюшка стал меня готовить к тому, что я буду здесь старшей. Я с детства была при нем, он был для меня как воздух, и я спрашивала у него всё, а потом он стал говорить как-то: а я не знаю, подумай сама, пойди помолись Божией Матери и сделай, как тебе Господь на сердце положит». Матушка тогда обижалась на духовника, потому что такое происходило все чаще и чаще. А потом, когда в Зачатьевском уже начали жить сестры, и она стала руководить обителью, она покаялась ему в своей обиде и услышала в ответ: «Я же тебя готовил...». Священник заранее знал, что ей придется самостоятельно принимать решения, причем не только за себя.
Кроме сестер закрытого Зачатьевского, для которых он был последним духовником и одну за другой провожал в путь всея земли, пришли к отцу Александру и те чада священномученика отца Сергия Мечева из храма на Маросейке, кто уцелел после арестов и ссылок.
Сама матушка Иулиания была рядом с отцом Александром с самого детства. Отец Александр жил на самой окраине (жилья ближе к храму власти ему не давали), на первом трамвае ехал к метро, на первом поезде - к ранней литургии, а Маша Каледа ехала на первой электричке от «Речного вокзала» и встречалась с ним уже в «Кропоткинской», а затем сопровождала его на требы. Ему уже было тяжело, и он опирался на ее руку, называя ее «своей палочкой», а она носила его требный чемоданчик и многим запомнилась как «девочка с чемоданчиком».
«Уже служит»
Когда отец Александр заболел, его чада поехали к протоиерею Николаю Гурьянову на остров Залит, и услышали от старца слова, тогда показавшиеся им неуместными: «Все решится на Страшном Суде».
Отец Александр умер через некоторое время - в неделю о Страшном суде. И тогда стали ясны слова старца - они были пророчеством о дне его смерти.
А после этого группа прихожан отца Александра поехала на остров Залит еще раз - снова к старцу, только теперь - уже спросить о том, как там их батюшка за чертой земного бытия. «Уже служит», - кратко отрезал старец.
Одна из прихожанок вспоминает в фильме, как однажды отец Александр сказал сослужившим ему священникам: «Дай Бог нам всем вместе служить в Царствии Небесном», - сказал с такой уверенностью, что было понятно: для него Царствие Божие начинается уже здесь, перед Престолом.
Храм Христа Спасителя отец Александр видел совсем маленьким ребенком. Но воспоминание это осталось с ним на всю жизнь. И вот, ходя от Ильинского храма к метро, он останавливался перед местом, где стоял Храм, и про себя молился. А близкие знали, что он ходил одиноким и тайным крестным ходом вокруг Храма - сначала вокруг забора, огораживавшего руины, затем вокруг стройки, потом вокруг бассейна. Отец Александр увидел возрождение святыни и всего несколько месяцев не дожил до грандиозного крестного хода вокруг воссозданного храма в день его Великого освящения.
«Никто не уходил неутешенным»
Игумения Иулиания вспоминает об одном из случаев молитвенной прозорливости отца Александра: однажды она пошла дышать воздухом, чтобы помочь слабым легким, и по дороге упала, но не придала ушибу и боли в спине значения, а когда пришла домой, услышала от мамы, что отец Александр звонил уже несколько раз. Батюшка велел Маше лечь и не вставать, хотя до того сам говорил ей поехать на Маросейку - там тогда только открыли храм. Она удивилась, но подчинилась, а через некоторое время уже не могла встать: боль в спине оказалась переломом позвонка, и страшно подумать, что было бы, если бы она куда-то поехала, раз уж последствия ощущаются до сих пор. И таких случаев много в жизни прихожан.
Священник Константин Кобелев, один из близких чад батюшки, долго служивший при нем диаконом, а в предпоследний год жизни отца Александра сопровождавший его и в единственной заграничной поездке - в Святую Землю, - отмечает главное: исповедь у отца Александра была основана на молитве. Он выслушивал кающегося и молился в это время, иногда прерывал рассказ и уходил помолиться в алтарь. Покаяния он больше всего ждал и покаянию больше всего радовался. Виктор Судариков говорит, что отец Александр мог в двух-трех кратких и точных словах сформулировать духовную проблему, которой кто-то из его чад мучился, не умея назвать. Отец Константин соглашается: «Придешь с такими коробами - мучаешься-мучаешься, переживаешь, анализируешь, а он скажет коротко: нет-нет, это все не нужно, успокойся, - и все».
Отец Александр, по свидетельству Виктора Сударикова, никого не выделял: каждый знал, что он любим. «И никто не ходил неутешенным» - и те, кто уделял храму много времени, и те, кто добирался до Обыденского храма не очень часто. Многих отец Александр знакомил: помоги тому, другому... Это не было заметной «работой по построению общины», но люди приходили не для только, чтобы потом тихо уйти.
Многие на вечере памяти повторяли, что присутствие отца Александра Егорова ясно ощущается здесь, среди собравшихся. Матушка Иулиания вспоминает, как он благословил посадить в монастыре первые яблони - еще среди помойки, занимавшей большую часть территории обители. Настоятельница думала, что пока не до сада, но батюшка приехал и сам посадил яблони, которые принесли первые два яблока уже в последний его год, когда он лежал в больнице. Игумения тогда отвезла эти яблоки священнику и вспоминает, как он был им рад, а нынешнее ежегодное яблочное изобилие воспринимает как знак обретенной батюшкой у Бога благодати, знак его присутствия. Иногда отец Александр был настойчив, как и в случае с яблонями: например, художника Алексея Арцыбушева, который много ездил и много видел, но ничего не писал и не хотел за это браться, отец Александр благословил: «Вспомнишь все», - и тот написал к девяноста годам пять книг воспоминаний о жизни России.
Сам отец Александр не писал ни книг, ни богословских статей. Но у него был талант живого общения, и это живое общение продолжается и сейчас - когда помнящие его уже десять лет ездят к нему на Немецкое кладбище. «Действительно, батюшка присутствует сегодня с нами, и я думаю, что все это почувствовали, поэтому трудно что-то добавить. И сердце наше рвется к нему. Батюшка всегда говорил, что Христос воскрес, и все мы встретимся в вечной жизни. Христос воскресе!» - заключила матушка Иулиания. «Воистину воскресе!»
Интернет-издание "Татьянин день"
|
