Андрей Добронравов
православный христианин
|
Масоны и Храм Христа Спасителя.
""Сразу же после изгнания французов из пределов государства Александр I в Вильне 25 декабря 1812 года подписал манифест, в котором говорилось о «спасении России от врагов, столь многочисленных силами, сколь злых и свирепых намерениями и делами», что свидетельствовало о «явно излиянной на Россию благости Божией». И далее следовало: «В сохранение вечной памяти и того беспримерного усердия, верности и любви к вере и отечеству, какими в сии трудные времена превознес себя народ российский и в ознаменование благодарности Нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели, вознамерились Мы в первопрестольном граде Нашем Москве создать церковь во имя Спасителя Христа... Да благословит Всевышний начинание наше! Да свершится оно. Да простоит сей храм многие века и да курится в нем перед святым престолом Божиим кадило благодарности до позднейших родов вместе с любовию и подражанием к делам их предков».
Тем временем Александр I отправился в заграничный поход, а когда в декабре 1815 года вернулся в Россию, его уже ждали несколько проектов Храма Христа Спасителя, в числе которых находился и проект архитектора К.-М. Витберга. Он был представлен через обер-прокурора Святейшего Синода кн. А.Н. Голицына и министра народного просвещения гр. А.К. Разумовского, назвавшего проект «новой поэзией в архитектуре». А вот что писал государь самому автору проекта, ознакомившись с его работой: «Я чрезвычайно доволен Вашим проектом. Вы отгадали мое желание, удовлетворили моей мысли об этом храме. Я желал, чтобы он был не одна куча камней, как обыкновенные здания, но был одушевлен какой-либо религиозной идеей; но я не ожидал получить какое-либо удовлетворение, не ожидал, чтоб кто-либо был одушевлен ею, и потому скрывал свое желание. И вот я рассматривал до двадцати проектов, в числе которых есть весьма хорошие, но все вещи самые обыкновенные. Вы же заставили камни говорить».
Проект действительно был необычен. Прежде всего, это была едва ли не первая в истории мирового зодчества попытка создать трехчастный храм. Вот как описывал его Д.Н.Свербеев: «Это огромнейших размеров здание начиналось уже церковью во имя сошествия Христа в ад; над ней сооружался храм Рождества Спасителя, а еще выше второго должен был возвышаться храм Воскресения». Проект поражал современников «необыкновенной смелостью художественной мысли и таинственностью ее мистического значения». Это «мистическое значение» в определенном смысле было плодом коллективного творчества. Дело в том, что сын «малярного дела гезеля» и «лакировщика-живописца», выпускник отделения исторической живописи Российской академии художеств Карл-Магнус Витберг был еще со студенческих лет близок сначала к конференц-секретарю, а затем к вице-президенту Академии художеств А.Ф. Лабзину. Тот и принял талантливого юношу в знаменитую масонскую ложу «Умирающий Сфинкс», одну из первых тайных лож в России, в которой сам Лабзин и был мастером. Витберг быстро поднимался по лестнице масонских степеней, о чем могут свидетельствовать семь орденских знаков «брата-масона» архитектора, хранящихся в фондах Вятского краеведческого музея. Через Лабзина Витберг заводил необходимые знакомства с литераторами, художниками, государственными деятелями (Г.Р. Державиным, И.И. Дмитриевым и др.). Прежде чем подавать на Высочайшее рассмотрение проект храма Христа Спасителя, он несколько раз обсуждался в высшем масонском кругу, в частности вместе с Н.И. Новиковым и С.И. Гамалеей «не столько с архитектурной его стороны, сколько со стороны внутренней масонской идеи».
Проект Витберга был основан на идеях масонов и мистиков. Он представлял собой зашифрованный идеологический символ, состоящий из трех частей. Нижний храм, «храм тела» в виде прямоугольника (гроба, склепа, где должны был быть похоронены погибшие в войну 1812 года). Он должен был врезаться в склон горы. Над ним храм в виде креста, храм души. Завершала постройку ротонда под куполом, храм духа. Храм по размерам должен был превзойти все существовавшие в мире постройки. Внутри него свободно могла стоять колокольня Ивана великого. В символике Храма повторялась символика Храма царя Соломона как ее видели масоны. Сам Витберг видел себя новым великим архитектором Хирамом Абифом , который был строителем Храма Соломона и создателем масонского ордена. Витберг начал строить храм при полной поддержке императора и сопротивлении чиновников взяточников. Увидев огромные злоупотребления, он приехал просить помощи к царю. Но вскоре Александр 1 умер в Таганроге
Нижний храм архитектор предполагал посвятить воспоминаниям о жертвах войны 1812 года, к нему с двух сторон должна был примыкать колоннада длиною свыше 600 метров, а стены украшаться барельефами истории побед Отечественной войны с помещенными над ними важнейшими реляциями и манифестами. По концам колоннады первоначально планировалось возвести два памятника «из завоеванных пушек» (как мы видим, им все-таки пытались найти применение). Средний храм должен был окружаться галереею длиною с каждой стороны чуть меньше 200 метров. Третий храм предполагалось увенчать пятью главами, в четыре меньших разместить 48 колоколов, составляющих «четыре гармонических музыкальных аккорда». Между собой храмы планировалось соединить каменной «пятиуступной» лестницей шириною боле 100 метров. Высота всего сооружения от подошвы горы до креста должна была составить около 230 метров18. Для сравнения: высот римского собора св. Петра от пола до креста составляет 141, 5 метра.
12 октября 1817 года здесь состоялась торжественная закладка храма. Мероприятие по своей грандиозности вполне соответствовало масштабу будущего строительства. На торжестве присутствовал, по существу, весь императорский двор, свыше 500 человек духовенства, включая управляющего Московской митрополией, архиепископа Дмитровского Августина (Виноградского), митрополита рузинского Иону, архимандритов всех московских монастырей, до 10 тысяч войск, специально прибывших из Санкт-Петербурга. Самих москвичей на празднике было свыше 400 тысяч человек, то есть почти все население древней столицы. По совершении литургии и крестного хода, впереди которого несли хоругви и две самые почитаемые московские святыни — чудотворные иконы Божией Матери Владимирской и Иверской, сам государь первым заложил в камень крестообразную вызолоченную закладную доску. Процедура завершилась «при оглушительном "ура" нескольких сот тысяч зрителей, при пушечной неумолкаемой пальбе и повсеместном колокольном звоне». Вскоре после этого события Витберг, по желанию государя, перешел в православие, приняв имя Александра в честь своего восприемника.
Cейчас историки спорят: был Александр I масоном или нет. В его царствование это было само собой разумеющимся, что приводило иногда к весьма курьезным случаям. Один из них связан с посещением Александром I в 1818 году ложи "Трех добродетелей" в Санкт-Петербурге. Наместный мастер ложи Александр Николаевич Муравьев рассказывал потом, что во время завязавшегося между ним и императором оживленного разговора он имел неосторожность допустить непростительный промах: обратился к императору по масонскому обычаю как к брату на "ты", что произвело на последнего крайне неблагоприятное впечатление [726]. Другими словами, ринадлежность к
ордену в глазах императора еще не давала повода для "братских отношений" между ним и масонами, которые в его глазах по прежнему оставались только подданными. Это, однако, не могло уберечь Александра I от плотной опеки со стороны "братьев". Так, из четырех членов Интимного кружка, с помощью которого он управлял на первых порах империей, по крайней мере трое: Адам Чарторыйский, Виктор Кочубей и Николай Новосильцев были масонами.
Опасаться каких-либо преследований со стороны правительства в этих условиях масонам было нечего. Они сами и были, по сути дела, правительством.
Мы уже упоминали о ложе "Умирающий сфинкс" (1801) во главе с А.Ф.Лабзиным. Это была розенкрейцерская ложа. Можно поэтому констатировать, что первыми оправились от удара, нанесенного по масонству Екатериной II, именно розенкрейцеры.
Показателен и состав ложи А.Ф.Лабзина, куда входили на первых порах исключительно старые масоны новиковского круга: А.А.Вахрушев, П.Г.Беляев, С.Д.Микулин, П.И.Русановский. Среди других: священник А.А.Сперанский, архитектор А.Н.Воронихин, знаменитые художники В.Л.Боровиковский, Д.Г.Левицкий, а также ряд менее известных представителей "изящных
искусств": Кирилл Андреевич Лохвицкий, Иван Петрович Чернов, П.П.Чекалевский. Привлекательность для них именно ложи "Умирающего сфинкса" во многом объясняется должностным положением А.Ф.Лабзина в это время - конференц-секретарь, а с 1818 года и вице-президент Академии художеств [727].
В 1808 году А.Ф.Лабзин привлек в свою ложу знаменитого А.Л.Витберга, автора первого, так называемого "масонского" проекта храма Христа Спасителя на Воробьевых горах. Дело в том, что будучи масоном, А.Л.Витберг задумал его как систему трех храмов. Первый или нижний из них имел форму гроба или параллелепипеда и как бы пропадал в горе - масонском символе
дикого необработанного камня. Здесь должны были, по замыслу архитектора, найти свое успокоение останки героев Отечественной войны 1812 года. Над этим храмом-гробом возвышался равноконечный православный греческий крест, лежащий в основе плана второго храма, храма распростертых рук - символа жизни, труда и человеческих страданий. Венчал же все сооружение третий, последний храм - храм Духа, в виде ротонды, увенчанный огромным куполом. В
плане этого храма лежал масонский круг, символ вечности и покоя. Каких-либо наружных изваяний, призванных украсить храм, не предусматривалось [728].
Проект был с восторгом принят Александром I [729].
К сожалению, не будучи архитектором-профессионалом, А.Л.Витберг имел неосторожность лично возглавить строительство. Уже при Николае I он был обвинен в злоупотреблениях и сослан в Вятку, вследствие чего строительство храма так и не было им завершено. Достраивать его, правда уже по своему проекту, пришлось другому архитектору - К.А.Тону.
Однако, по свидетельству Е.П. Яньковой, москвичи, несмотря на торжественную обстановку закладки «такого великолепного и обширного храма, каковых не было, нет и не будет», «вместо всеобщего восторга стали говорить шепотом, что храму не бывать на Воробьевых горах»21. И они оказались правы. Вряд ли имеет смысл рассказывать хотя бы об основных этапах крушения строительства Храма Христа Спасителя на Воробьевых горах, о деятельности Высочайше утвержденной в 1820 году Комиссии для сооружения Храма во имя Христа Спасителя, состоявшей «под непосредственным ведением» самого государя.
11 июня 1827 года последовал сенатский указ об упразднении Комиссии о сооружении в Москве храма во имя Христа Спасителя, а в феврале следующего года - Высочайшее повеление об отдаче членов Комиссии под суд Московской уголовной палаты. В том же году «после проверки отчетов» за Комиссией насчитали до 900 тысяч руб. «разного рода растрат» и имения ряда членов комиссии были секвестированы. И только в 1835 году было объявлено окончательное решение Московской уголовной палаты, рассмотренное Государственным советом и утвержденное Николаем I. В нем речь шла о том, что в «покрытие убытков» «все имущество осужденных» было взято в казну и продано с публичных торгов.""
в теме цитируются материалы с нескольких сайтов.
|