Ольга Серейская (Брадис)
православный христианин
|
Несколько отрывочных мыслей по поводу фильма «Возвращение».
Когда два года назад я посмотрела этот фильм, поведение героя показалось мне нелогичным, неправдоподобным. Потом я услышала, что некоторые зрители называют этот фильм православным. Это меня очень удивило. Пусть герой лежит на кровати в позе Христа с картины знаменитого художника, но ведь это еще не значит, что фильм станет христианским по своей сути. Я осталась в недоумении, и только сейчас, когда мне напомнили об этом фильме, возникло некоторое объяснение происходящему. Здесь записан только некоторый ход мысли, я не пишу об интересной операторской работе и заранее прошу прощения за резкость тона.
О чем этот фильм? О том, как через 12 лет отсутствия в дом возвращается отец. Два сына, живущие с матерью, взбудоражены, обрадованы и насторожены одновременно. Где был отец эти 12 лет – не говорится ни слова, можно только предполагать. Например, что он вышел из тюрьмы. Но даже из тюрьмы можно писать письма, здесь же очевидно, что мальчики ничего не слышали о нем все 12 лет. Кроме того, из тюрьмы человек выходит либо озлобленным, либо приобретшим определенный жизненный опыт, мудрость. Здесь же что-то третье. По сути, этому герою не годится никакое прошлое, он возникает как бы из безвоздушного пространства.
Мать относится к нему с глубоким доверием и сразу отпускает с ним мальчиков на несколько дней в поход. В дальнейшем, когда выясняется характер героя, это доверие не совсем понятно, но можно предположить, что мать рискует, надеясь, что отец с детьми как-то подружатся.
Какую же цель ставит перед собой отец, взяв мальчиков с собой? Познакомиться с ними поближе, дать им ощутить, что у них есть любящий отец? Нет. Единственная главная цель похода – за несколько дней воспитать из них настоящих мужчин, мужественных, дисциплинированных, послушных, причем в том смысле, в котором понимает эти качества их отец. При этом отец подчеркивает, что он торопится, что у него есть и более важные дела, и – не исключено, что потом, как говорит один из мальчиков, он снова исчезнет на 12 лет.
Что такое быть отцом? Радостный творческий многолетний труд, основанный на взаимном доверии. Доверие у ребенка возникает тогда, когда он чувствует, что отец любит его и уважает его личность, какой бы маленькой она ни была.
Что же произошло с героем фильма? Он решил несколько дней побыть отцом и так исполнить свой отцовский долг. Из всего комплекса отцовских обязанностей он выбирает только одно – право заставить детей его беспрекословно слушаться.
Когда смотришь фильм, очевидно, что отцом владеет жажда самоутверждения. Он властно распоряжается детьми, не интересуясь их мыслями и чувствами и пресекая все попытки их высказать.
Создается даже впечатление, что в том таинственном месте, из которого отец прибыл, командовать ему не давали, и вот он приехал - поупражняться над детьми.
Вообще из всего мрачного суперменства героя видно, что перед нами человек душевно незрелый и склонный к авантюрам. Об этом говорят и его непонятные телефонные разговоры, и выкапывание пустого сундучка на острове. Авторы фильма, вероятно, хотели показать, что он занят каким-то важным мужским делом, но получилась какая-то игра в настоящего мужчину, худший вариант джеклондоновского героя. Кстати, стремление все в своей жизни окружать ореолом тайны – тоже признак незрелости.
И вот развязка. За непослушание отец бьет старшего сына, и младший, возмущенный его жестокостью, забирается на башню и грозит, что прыгнет с нее.
Интересно, что при этом старший мальчик кричит отцу: «Ты не имеешь права!» Существуют в жизни крайние случаи, когда отец может ударить сына. Однако, как справедливо кричит мальчик, на это нужно право, приобретаемое путем любви и ответственности.
Когда отец видит, что мальчик может прыгнуть с башни, он лезет за ним, чтобы спасти ребенка. Я не помню точно слов отца, но по смыслу он говорит: «Ваня, только ничего не делай!» Впервые он называет мальчика Ваней. Весь фильм до этого он звал его Иваном, очевидно, подчеркивая, что мальчик должен стать более взрослым и ответственным.
Здесь же впервые у отца появляется оттенок человеческой интонации. Казалось бы, в этот момент он должен увидеть реальную расстановку сил: он – взрослый, сильный мужчина, а перед ним не просто объект воспитания, а ребенок, его сын, которого он довел до попытки самоубийства. Однако это можно скорее вообразить, чем увидеть в кадре.
Рискуя собой, он пытается влезть на верх башни обходным путем, но отрывается доска, он падает и разбивается.
Возможна ли в жизни такая схема событий? Да, возможна. Но выглядело бы все это иначе. Если в фильме роль отца сводится к чередованию мужественных поз и приказов, то в жизни было бы видно, что это человек слабый и самоуверенный одновременно, и эти черты проявлялись бы в его поведении.
Последние кадры – мальчики молча тащат тело отца. Вместо реального детского горя, пусть сдержанного, но искреннего, на их лицах неестественное выражение той самой суперменской истовости. Вероятно, режиссер хочет сказать – вот, своей смертью отец одержал победу – мальчики стали мужчинами.
Детям свойственно великодушие. Они покрывают любовью недостатки взрослых, однако это не значит, что они их не видят. И в случае здорового христианского воспитания дети стараются перенимать у взрослых то, что вызывает настоящее уважение. В данном случае это, конечно, самоотверженность отца в самом конце, но не его замашки, манеры, самоуверенность.
Вспомним еще раз – отец погиб, исправляя причиненное им самим зло.
И вот последний вопрос. В каком случае этот фильм может казаться христианским? Рискну высказать то, что у меня на душе. Этот фильм может показаться православным человеку, который не понимает, что такое настоящее отцовство и духовное руководство. Человеку, которому каким-то образом близко явление, называемое младостарчеством, когда неопытный руководитель просто ломает волю человека, навязывая ему свою, не считаясь с его личностью. Он может показаться православным человеку, который не понимает, как бережно и ответственно действует в каждом человеке Христос.
|
