Bладимир Викторович
сомневающийся
|
В последних моря
К Северному полюсу было послано несколько кораблей отыскать крайнюю точку земли, на которую может ступить нога человеческая. Уже больше года плыли корабли среди туманов и льдов, преодолевая страшные затруднения. Но вот наступила зима, солнце скрылось, и настала долгая-долгая полярная ночь. Все видимое пространство сплошь покрылось льдом, и корабли были словно закованы во льдах. Вся земля была занесена снегом; из него-то и понаделали себе моряки невысоких ульеобразных жилищ. Некоторые из них были большие, величиной с наши древние могильные курганы, другие поменьше, так что вмещали не больше двух-четырех человек. Стояла ночь, но довольно светлая. Северное сияние разбрасывало целые снопы красных и голубых искр. Вечный величественный фейерверк! Снег так и сверкал, и ночь походила, скорее, на вспыхивающий рассвет.
Когда северное сияние горело особенно ярко, к морякам являлись туземцы в диковинных одеждах из тюленьих и оленьих шкур, вывороченных мехом наружу; приезжали они на салазках, сбитых из льдин, и привозили груды мехов. Моряки делали себе из них одеяла и постели и, зарывшись в них, отлично спали под своими снежными кровлями, не чувствуя холода. А на воле в это время трещал такой мороз, о котором мы здесь и понятия не имеем, даже в самые суровые зимы. У нас в то время стояла еще осень, и моряки вспоминали среди полярной природы теплое родное солнышко и ярко-желтую осеннюю листву.
Часы показывали поздний час вечера, время было ложиться спать. В одном из снежных жилищ двое матросов и улеглись уже. Младший из них привез с собою из родного дома лучшее его сокровище — Библию, которую подарила ему на прощанье бабушка, и ночью книга всегда лежала у юноши в изголовье. С детства знал он каждое слово в ней, каждый день прочитывал из нее страницу-другую и не раз, лежа, как теперь, в постели, вспоминал утешительные слова Священного писания: Аще возму криле мои рано и вселюся в последних моря — и тамо бо рука Твоя наставит мя и идержит мя десница Твоя. Утешенный и подкрепленный верою, он закрыл глаза, заснул и увидел сон — откровение Божие. Тело покоилось, душа же бодрствовала и жила усиленною жизнью.
Ему чудилось, что вокруг него раздаются звуки знакомых, любимых песен, чувствовал над собою какое-то теплое, мягкое веяние, видел вверху какой-то белый свет, словно струившийся сквозь крышу. Он поднял голову — белое сияние исходило не из стен или потолка, но лилось от больших крыл ангела. Матрос взглянул на его кроткий светлый лик. Ангел поднялся из страниц Библии, словно из чашечки лилии, распростер руки, и стены хижины растаяли, как легкий туман. Взору матроса открылись зеленые поля и холмы, темно-коричневые леса, чудно освещенные осенним солнышком. Гнезда аистов уж опустели, но на диких яблонях еще висели яблоки, хотя листья и опали. Ярко-красные плоды шиповника горели на солнышке, как жар; в маленькой зеленой клетке над окном крестьянской избушки насвистывал свою песенку скворец. Матрос узнал свой дом, свой родной дом! Скворец свистел заученную песенку, а бабушка давала ему свежего мокричника, как, бывало, делывал ее внук. Молоденькая хорошенькая дочка кузнеца брала из колодца воду и поклонилась бабушке, а бабушка поманила ее к себе письмом. Оно пришло сегодня утром из холодных стран, с Дальнего севера, где находился ее внук, — под покровом десницы Господней. Женщины плакали и смеялись, читая письмо, а он, осененный крылами ангела, видел и слышал все из своей снежной хижины в минуту духовного просветления, смеялся и плакал вместе с ними! Были прочитаны из его письма и слова Священного писания: «Аще возму криле мои рано и вселюся в последних моря — и тамо бо рука Твоя наставит мя и идержит мя десница Твоя». Дивный псалом прозвучал в воздухе, и ангел накрыл спящего своим крылом, словно мягким покрывалом: видение исчезло, в снежном домике стало темно, но Библия по-прежнему лежала под головою матроса, вера и надежда жили в его сердце. И Бог был с ним, и родину он носил с собою — всюду, даже «в последних моря».
Примечание 1. (ЕВТ) Сказка во всех изданиях Андерсена и в сети называется «На краю моря». Перевод (будем надеяться, что лучшей переводчицы Андерсена — А.Ганзен, но проверить пока возможности нет) использует стихи псалма (Пс. 138, 9-–10) в Синодальном переводе Библии: «Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, и там рука Твоя поведет меня и удержит меня десница Твоя». Мы дерзнули заменить их, а с ними и название истории, на славянский аналог.
Примечание 2. (ВВС) "К Последнему морю" - роман В. Яна. "Последним морем" древние называли Мировой Океан, бескрайний и бездонный, в котором на Трёх Китах (Ливъятанах по еврейски) плавает Земля и всё, что на ней.
Примечание 3. (ВВС) И ещё совпадение : родился-то я, как раз, "В Последних моря" (смотри инфо), на берегу Ледовитого Океана за Таймыром (как войдёшь - так прямо наискосок!) на 74-й параллели.
Иглаза мои детские видели "тьму, которая Свет!"
Для себя я перевожу :
"И, даже если на крыльях зари
Я улечу на край Земли -
И там рука Твоя настиегет мя,
И наставит мя десница Твоя!"
История же такова : с начала студенческих лет я был вхож в дом Дмитрия Петровича Витковского, того самого, кому посвятил Солженицын "Архипелаг ГУЛаг". Когда в Москве были шмоны, вдова Дмитрия Петровича, Лидия Николаевна Натан, передала мне на хранение наборную рукопись "Ракового корпуса" с тонкими карандашными пометками самого Твардовского. Естественно, с "Кругом первым" я ознакомился "в том же издании", но человека, которому дали рукопись на сохранение, так напугали, что он её сжёг.
Помню, как потрясли меня в главе "Суд на нарах" слова из какой-то книги : "Аще взыду на небо - Ты тамо еси!" - но никто не мог сказать мне, откуда они. А в то же самое время порушили в моей родной деревне Войнова Гора (Успенский погост тож) колокольню нашего храма, на которой была куча порванных Богослужебных книг, засиженных голубями. Родители друга моего брата взяли их себе, а потом раздали достойным людям к которым относилась моя тётка, усительница Русского языка и Литературы в нашей школе. Ей достался конец Псалтыри (с 15-ой кафизмы, со 105-ого Псалма) с надписью на последнем листе :
"Сей Псалтырь Владимирской Губ. Покровскаго Уезда Деревни Городище Алексея Васильевича Бывшего - 1907 года 23-его Января" сделанной несмываевыми орешковами чернилами.
Вот в ней то я и нашёл эти самые слова - и освещают они с тех пор всю мою жизнь.
Текст сказки предоставила мне Е.В.Тростникова, когда я рассказал ей эту историю.
Псалом 138 (русский перевод)
Начальнику хора. Псалом Давида. Господи! Ты испытал меня и знаешь.
Ты знаешь, когда я сажусь и когда встаю; Ты разумеешь помышления мои издали.
Иду ли я, отдыхаю ли - Ты окружаешь меня, и все пути мои известны Тебе.
Еще нет слова на языке моем, - Ты, Господи, уже знаешь его совершенно.
Сзади и спереди Ты объемлешь меня, и полагаешь на мне руку Твою.
Дивно для меня ведение [Твое], - высоко, не могу постигнуть его!
Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?
Взойду ли на небо - Ты там; сойду ли в преисподнюю - и там Ты.
Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, -
и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя.
Скажу ли: "может быть, тьма скроет меня, и свет вокруг меня [сделается] ночью";
но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день: как тьма, так и свет.
Ибо Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей.
Славлю Тебя, потому что я дивно устроен. Дивны дела Твои, и душа моя вполне сознает это.
Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был во глубине утробы.
Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни,
для меня назначенные, когда ни одного из них еще не было.
Как возвышенны для меня помышления Твои, Боже, и как велико число их!
Стану ли исчислять их, но они многочисленнее песка; когда я пробуждаюсь, я все еще с Тобою.
О, если бы Ты, Боже, поразил нечестивого! Удалитесь от меня, кровожадные!
Они говорят против Тебя нечестиво; суетное замышляют враги Твои.
Мне ли не возненавидеть ненавидящих Тебя, Господи, и не возгнушаться восстающими на Тебя?
Полною ненавистью ненавижу их: враги они мне.
Испытай меня, Боже, и узнай сердце мое; испытай меня и узнай помышления мои;
и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный.
138. (Церковно-славянский)
1 Господи, искусил мя еси и познал мя еси: ты познал еси седание мое и востание мое.
2 Ты разумел еси помышления моя издалеча:
3 стезю мою и уже мое ты еси изследовал и вся пути моя провидел еси.
4 Яко несть льсти в языце моем: се, Господи, ты познал еси
5 вся последняя и древняя: ты создал еси мя и положил еси на мне руку твою.
6 Удивися разум твой от мене, утвердися, не возмогу к нему.
7 Камо пойду от Духа твоего? и от лица твоего камо бежу?
8 Аще взыду на небо, ты тамо еси: аще сниду во ад, тамо еси.
9 Аще возму криле мои рано и вселюся в последних моря,
10 и тамо бо рука твоя наставит мя, и удержит мя десница твоя.
11 И рех: еда тма поперет мя? и нощь просвещение в сладости моей.
12 Яко тма не помрачится от тебе, и нощь яко день просветится: яко тма ея, тако и свет ея.
13 Яко ты создал еси утробы моя, восприял мя еси из чрева матере моея.
14 Исповемся тебе, яко страшно удивился еси: чудна дела твоя, и душа моя знает зело.
15 Не утаися кость моя от тебе, юже сотворил еси в тайне, и состав мой в преисподних земли.
16 Несоделанное мое видесте очи твои, и в книзе твоей вси напишутся: во днех созиждутся, и никтоже в них.
17 Мне же зело честни быша друзи твои, Боже, зело утвердишася владычествия их:
18 изочту их, и паче песка умножатся: востах, и еще есмь с тобою.
19 Аще избиеши грешники, Боже: мужие кровей, уклонитеся от мене.
20 Яко ревниви есте в помышлениих, приимут в суету грады твоя.
21 Не ненавидящыя ли тя, Господи, возненавидех, и о вразех твоих истаях?
22 Совершенною ненавистию возненавидех я: во враги быша ми.
23 Искуси мя, Боже, и увеждь сердце мое: истяжи мя и разумей стези моя:
24 и виждь, аще путь беззакония во мне, и настави мя на путь вечен.
http://www.poetica.ru/txt.php?t=psaltyr_csl
Здесь вся псалтырь на церковнославянском.
Этот Псалом для меня - как Полярная Звезда !!!!
|