Олег Эдуардович
православный христианин
Тема: #48864
Сообщение: #1693809
26.11.05 22:26
|
Мир Вам, Николай.
"С нею увязаны миллиарды имеющихся сведений. ... Но пока таких аргументов еще никто не привел"
В основе СТЭ находится механизм мутаций. Этот механизм имеет не одно, а несколько непреодолимых противоречий. Может быть Вы покажете, как они преодолеваются?
Сначала первых два (http://NT-Creaz.org.uaevol-creazcreaz-model-v-diji.htm):
1. постоянное гигантское превышение вероятности над среднестатистическим значением (мат. ожиданием);
2. выметенность всех следов проб и ошибок.
Читайте ниже разъяснение:
ЭВОЛЮЦИОНИЗМ ТРЕБУЕТ ЧУДЕС В СЕКТОРЕ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ВИДОВ
Богдан Рудый
В организме млекопитающих имеется множество систем: нервная, кровеносная, лимфатическая, дыхательная, эндокринная, пищеварительная система, система слуха, обонятельная, зрительная, тактильная и т.д. (причём согласованность всех этих систем справедливо вывести в дополнительную систему, метасистему). Нетрудно составить приблизительный список событий/организационных моментов, необходимых для мутационно-случайного появления какой-то отдельной системы.
Для каждого из этих событий можно попробовать грубо оценить математическую вероятность, исходя из эмпирически установленного темпа мутаций для данной системы.
Возьмём кровеносную систему. Далее выделим сосудистую подсистему. А в этой подсистеме выделим клапанную подсистему. Строение сосудов этой „подподсистемы” таково: от сердца идут артерии, они разветвляются в артериоли и дальше в капилляры. Капилляры же, наоборот, всё больше сходятся в венулы, а те — в вены, которые, в конце концов, приходят к сердцу. При этом лишь последний из пяти типов сосудов — вены — содержит клапаны (исключение составляет пара наибольших артерий).
Вот схема вероятностных расчетов только для одного структурного элемента, а именно, для клапанной подсистемы кровеносной системы:
— Вероятность того, что в одной из N вен организма самопоявится хотя бы одно клеточное образование, которое имеет структуру полнофункционального клапана, составляет Р1;
— Вероятность того, что во всех венах (а вены имеются лишь одним из M типов сосудов) самопоявится клеточное образование с одинаковыми структурами (клапан), составляет Р2;
— Вероятность того, что во всех случаях клапаны будут направлены в одном направлении, составляет Р3;
— Вероятность того, что это направление будет именно от артерий к венам, составляет Р4;
— Вероятность того, что во всех случаях количество клапанов будет одинаковым, составляет Р5;
— Вероятность того, что во всех случаях клапаны будут располагаться в структурно одинаковом („правильном”) месте, составляет Р6;
…
Эти вероятности придётся перемножить, так что результат будет катастрофически маленьким. Но это значения всё равно будет характеризовать возможность самовозникновения лишь одной из подподсистем кровеносной системы, так что вероятность самовозникновения целой системы намного меньше.
Предположим, что для одной системы имело место „чудо” происшествия многих событий в особо сжатые сроки, — но неужели такое могло произойти для всех систем?! Предположим для одного вида организмов имело место „чудо из чудес”, — но неужели такое могло произойти для всех видов (ведь многие виды имеют уникальные системы наподобие „системы навигации по магнитному полю”, „системы эхолокации”, „системы передузнания катаклизмов”)?!
Кроме того, во время самоформирования клапанной подсистемы, вследствие случайного характера мутаций, некоторые артерии (а не только вены) содержали бы клапаны, а многие вены не содержали бы клапанов; или появлялись бы не клапаны, а другие образования; или же клапаны, но неодинаковой формы, положения, направления; или же разное количество клапанов и т.п. Одним словом, если бы происхождение кровеносной системы было случайно-мутационным, то прослеживались бы остаточные следы неудачных попыток („сосудистые атавизмы”). Но таких следов не прослеживается. Должно было бы существовать множество „пробных” моментов в структуре системы.
Уже сама лишь вероятность появления „пробных” моментов чрезвычайно мала (условно — „по 1 тыс. лет на один клапан для популяции в 1 млн. индивидов с темпом размножения на уровне 1 млн. в день” ). Поэтому вероятность появления согласованной системы большого числа пробных моментов „астрономически” мала. А уж вероятность доведения системы до такого совершенства, когда все неправильности убраны, все следы проб и ошибок выметены — вообще гиганстски астрономически ничтожна.
Если учёный-эволюционист скажет, что такие чуда не исключены, то следует сделать вывод о его „учёности”: это прямой отход от научного метода, это не наука, а басне-слагательство. Вдобавок, в таком случае мутация несёт основные признаки интеллекта, так что её нельзя отличить от разумного существа, — она долепливает прекрасно подходящие структурные моменты к более общей структуре и делает это с „вероятностями”, намного превышающими среднестатистическое значение. — Мутация, которая постоянно не укладывается в статистические („средне-вероятностные”) рамки, утрачивает случайную природу, то есть свою главную особенность.
Таким образом, вероятностные расчеты (сопоставления известного темпа и масштаба мутаций с количеством необходимых архитектурных моментов и со временным промежутком, требуемым теорией эволюции) приводят нас к выводу, что мутация имеет не случайную, а целенаправленную/интеллектуальную природу. Но абсолютно точно известно, что мутация является, наоборот, случайной, а не интеллектуальной!
Если модель требует „вероятностного чуда” только в одном случае (виде, системе, органе), то это одно дело. Но когда во всех случаях, то это совсем другое дело. Здесь уже открывается полное банкротство модели. (Хотя, да, формально-математическое банкротство модели открывается не на 100%. Тогда, не остается ничего, как только сказать, что такова судьба нашей науки — двольствоваться понятием „почти на 100%”.)
Описанные выше события самовозникновения систем организма подпадают под слово „чудеса”. С этим согласен экс-президент Французской академии наук, эволюционист П.-П. Грассé:
“Своевременное появление мутаций, которое позволяло бы животным и растениям удовлетворять свои потребности, выглядит невероятным. Но теория Дарвина требует ещё большего: одному растению или животному нужны были бы тысячи и тысячи удачных, своевременных событий. То есть, чудеса стали бы правилом: происходили бы события бесконечно малой вероятности” .
Итак, мы упираемся в то, что за происхождение видов отвечает нечто, имеющее разумную природу. В рамки эволюционной схемы это нечто не вписывается, поскольку будет называться чудом. В рамки же креационной модели оно прекрасно вписывается, хотя и непонятным остаётся происхождение самого сотворившего Интеллекта и процессы внутри Него.
|
