Кристина Леонидовна
католик
Тема: #48785
Сообщение: #2312382
06.09.06 22:07
|
Здравствуйте, Полина!
Ваши слова //Праздничная, не правда ли?// - продолжение нашего обмена мнениями об иконе Успения, про которую я написала //Краски иконы таковы, что она действительно воспринимается как праздничная, радостная//.
Про выложенное Вами изображение иконы СТРАШНОГО СУДА я так сказать не могу. И вот почему.
Если мы говорим о том, как воспринимается икона, то должны сначала увидеть репродукцию, цвета которой были бы близки к цветам иконы. Посмотрите, разве такие краски могут быть у иконы 1-ой половины 16 века? (проверьте, это не 15 век).
Хотя то, что изображение большого размера - несомненное преимущество. В своем "архивчике" стараюсь сохранять те изображения икон, цвета которых соответствуют оригинальным
(на этом пути "как много пройдено дорог, как много сделано ошибок"), но если искомое изображение маленького размера, сохраняю также и большеразмерное, хотя по каким-то параметрам и некорректное изображение, т.к. это дает возможность рассмотреть детали иконы. И выложенное Вами изображение в таком случае сохранила, оно у меня есть. А вообще, нередко бывает, что, глядя на краски выложенных образов, испытываю сложные чувства (словно рядом с изображением стоит компьютерный персонаж по фамилии Станиславский и говорит: "Не верю."). Но это отдельная тема.
Если об этой иконе, то выкладываю здесь то изображение, что ближе к оригиналу. Вот теперь могу говорить как воспринимается этот образ.
Слово "страшный" с церковнославянского языка переводится как внушающий почтение, благоговение; удивительный, чудный.
Мною этот образ воспринимается как торжественный.
Страшный Суд – это торжество Правды, каковой является Бог.
В жизни мы видим множество людей, желающих, чтобы их по достоинству оценили.
Многие люди уверены при этом, что заслуживают высокой оценки. Настоящую оценку
человек получает от Бога, который есть Свет. Вот в этом Свете будут видны наши помыслы, наши дела, наша жизнь.
…Открывается дверь в вечность, в обожение, в то, чтобы стать, по слову Писания, причастниками Божественной природы. Открывается же эта дверь, если человек станет человеком, пожалеет, сумеет сострадать, полюбить. А если мы не пройдем этой дверью, то мы, как воры, стараемся пройти через стену в Царство, которое нам все равно останется закрытым. Только если мы осознаем, что стоим перед судом, что стоим перед реальным, грозным, беспощадным судом - потому что судит не Бог, а осуждает нас наша жизнь, наша совесть, правда или неправда наша, - только тогда можем мы опомниться.
Обо многом мы горюем, а одно только страшно - это грех: отпасть от Бога и отпасть от людей, умереть для Бога, умереть для людей. Это единственное страшное. Все остальное пройдет: горе пройдет, страдание пройдет, жизнь на земле пройдет; это останется. И вот если бы нам сознавать остро, с болью, как глубоко врезается жало греха и как оно смертно, смертельно, тогда мы могли бы начать исправляться, начать жить. Но мы это ощущаем только мгновениями, когда вдруг нас как огнем, обдаст, когда мы почувствуем, что нас гложет ужас и страданье, и пустота разверзается.
Современный человек часто легко относится к словам Евангельским о вечном огне, о черве неумирающем. Да разве это не то, что мы уже знаем на опыте, когда вдруг почувствуем грех, и, как огнем, нас прожжет? Или когда из года в год мы познаем наше бессилие его победить, и, как червь, это нас гложет, гложет и мы не умираем? И если мы только могли бы осознать, как страшен грех, как страшно отпадение, как страшна внутренняя смерть, не внешняя, мы могли бы научиться прощать другим, жалеть других. Если мы только могли бы чувствовать, как это страшно, тогда все остальное было бы для нас так второстепенно: что нас обидели, что нас обошли, что нас ранили, что нас забыли, что нас ненавидят - все можно было бы вынести, но перед ужасом своего и чужого греха мы не могли бы устоять. Было бы слишком страшно думать о себе и, познав это на себе, - о другом, о смерти не временной, освобождающей, торжественной, а о той страдной смерти вымирания, которому нет конца. Если бы мы могли понять, что единственное страшное - это грех, и что когда человек нас обидел, унизил, обошел, оскорбил, он себя ранил так страшно, что всей нашей жалости мало, всего нашего сострадания мало, всего ужаса нашей души мало, всей нашей молитвы мало, чтобы испросить ему прощения, исцеления, милости, спасения! Пока мы не познаем своего греха, не поймем, что грех - это убийство и смерть над собой, мы не сумеем никого никогда простить...
Митрополит Антоний Сурожский "О СТРАШНОМ СУДЕ"
Грегор Нарекаци "Книга скорбных песнопений"
Мне ведомо, что близок день суда,
И на суде нас уличат во многом…
Но Божий суд не есть ли встреча с Богом?
Где будет суд? – Я поспешу туда!
Я пред Тобой, о, Господи, склонюсь,
И, отрешась от жизни быстротечной,
Не к Вечности ль Твоей я приобщусь,
Хоть эта Вечность будет мукой вечной?
СТРАШНЫЙ СУД
1-я пол. 16 века
Новгород
|
