Сергей Александрович Аронский
агностик
Тема: #48474
Сообщение: #1736074
15.12.05 01:33
|
Дополнение
Но, если мы даже не будем говорить о характере изменений, если мы даже предположим, что это микро и самые что ни на есть случайные, но всё равно , возникает, вопрос, почему одни виды сильно изменчивы, а другие нет?
По дарвинизму то, никаких ограничений быть не должно
Н.Я. Данилевский
«Дарвинизм. Критическое исследование»
«Сомневаться в том, что некоторые животные способны размножаться в домашнем состоянии, а другие неспособны — нет никакой возможности, и факт этот принимается самим Дарвином, как в своем месте было указано, например, относительно хищных млекопитающих, хищных птиц и относительно слона, который хотя и домашнее животное в Индии, а в прежние времена был и в Африке, но в домашнем состоянии не размножается, и вид остается не прирученным, хотя отдельные индивидуумы вида и приручаются. Сообразно этому, в домашнем слоне изменений, рас, пород и не наблюдается, да и быть их не может.
Но и в другом отношении, т. е. по способности привыкать к человеку, даже и при существовании способности размножаться в домашнем состоянии, животные весьма различны. Так, никакие усилия человека не могли доселе обратить фазана в настоящую домашнюю птицу, хотя он и принадлежим к куриному семейству вообще легко приручаемому, и хотя все виды фазанов со включением обыкновенного фазана (Phasianus Colchicus), и качеством мяса, и в особенности красотою далеко превосходят прародительский вид наших кур Gallus Bankiva. Все, чего могли достигнуть столетние, а может быть и тысячелетние усилия, ограничилось тем, что фазаны живут в парках, т. е. в огороженных рощах и лесах с весьма разнообразной растительностью, которых они не стремятся, да и с трудом могут покинуть, потому что и в природном состоянии редко и дурно летают. Если за это считать фазана домашней птицей, то с таким же правом можно бы считать домашними и разные виды оленей, содержимых в парках, и даже самого зубра. Неспособный к приручению фазан оказался сообразно этому и малоизменчивым, также точно как и товарищи его по паркам разные олени, каковы: благородный олень (Cervus Elaphus), Дама (Cervus Dama, неправильно иногда называемый ланью, что собственно означает самку благородного оленя), дикая коза (Cervus Carpeolus).
»
«Также точно, если лошади и ослы были приручены в незапамятные времена, т. е. народами, находившимися еще на весьма первобытной ступени образования, то почему же зебры и кваги не были приручены дикими народами южной Африки, между которыми, положим, Готтентоты н Бушмены находятся на столь низкой ступени, что можно допустить неспособность их к этому, но Кафры представляют для диких весьма высокую ступень развития, позволяющую им не без успеха воевать с всемирными цивилизаторами — Англичанами, и даже побеждать их, а прежде с Голландцами. Трудно приписать это чему-либо другому, кроме прирожденной неприручимости, а следовательно и неспособности к изменчивости южно-африканских лошадиных видов. Тоже должно сказать и об азиатском диком лошадином виде — Equus henionus.
Так, в числе прирученных животных есть и малоизменчивые, но очень полезные — например, гусь, постоянство которого опять таки нельзя ничему иному приписать, как природной неподатливости.
«Значит, попадись только гуси в руки любителей-причудников, и мы имели бы гусей с павлиньими хвостами, с расписными перьями, с хохлами на голове, имели бы гусей карликовых в роде бентамок; попадись они в руки любителей птичьих боев — у них развились бы шпоры, или другое какое-нибудь орудие. Но ведь объяснение это более чем странно и совершенно произвольно. Ведь и кур без сомнения сначала никто для красоты не держал, а только для пользы, т. е. для мяса и яиц, на что гусь столь же пригоден, как и куры, да сверх того обладает еще полезными перьями и пухом. Но у кур, при содержании только для пользы, появились разные замечательные особенности, которые привлекли на себя внимание любителей, встречающихся, по словам Дарвина, у самых диких племен; ну, их и старались сохранить, а бессознательным подбором удалось и накопить. А у гуся этого рода особенностей именно и не появилось, потому что он не изменчивый вид. Если же бы они появлялись и у гусей, то какой бы был расчет также точно не сохранять и не накоплять их, как и у кур? Тогда и гусь точно также сделался бы любительской птицей. Очевидно, что Дарвин перепутывает тут причину и следствие: не потому остался гусь неизмененным, что не попал в число любительских птиц, ценимых за красоту и странности форм и оперения; а потому не сделался любительской птицей, подобно голубям и курам, что был и остался неизменчивым по природе своей. Наконец Дарвину неизвестно, что гуси служат, или по крайней мере служили в России для такой же точно забавы, как петухи в Англии. Я знаю, что в Ельце купцы охотники платили по сотням рублей за хороших гусаков-драчунов. Бой состоял в том, что гуси захватывали друг друга за крыло, мяли и кусали его до крови в течение целых часов. Победителем оставался тот, который долее не отступал, со стоическим терпением, как Муций Сцевола, вынося боль. И все же никакой особенности в строении через это не образовалось. У гусей клюв с роговыми пластинками, как бы зубами, — но эти зубы не окрепли, не увеличились, что давало бы такой породе перевес в боях; плечевые части крыла не покрылись каким-либо твердым роговым щитом, что дало бы им возможность долее выдерживать боль; одним словом ни наступательного, ни оборонительного оружия у них не произошло, и не усилились существовавшие, как бы то следовало по требованиям искусственного подбора.
Также, если гусь у иных народов до того презирался, что имя его служит бранным словом, то зато у других так уважался, что посвящался высшим божествам, за что гуси и отплатили спасением Капитолия, но все-таки не изменились.
Но пусть гусь по недостатку красоты не попал в руки любителей и потому не изменился; то уже конечно фазаны и павлины должны бы были попасть в их руки, но и они остались неизменными и для любителей недоступными. Для павлина есть отговорка, что ему европейский климат неблагоприятен. Но ведь куры из той же Индии происходят, как и павлины; да почему же бы и в самой Индии не найтись любителям и даже причудникам? Ведь нашлись же они для голубей, хоть, например, в лице Великого Могола Акбара? И почему бы не найтись им между Китайцами, которые по любительству и причудливости вкусов и самим Англичанам не уступят? Посмотрите, что сделали они с теми же курами, а еще более с золотыми рыбками. Почему бы им, например, не попробовать своего терпения и искусства, которых им не занимать стать, над таким великолепным объектом, как аргус, если бы только он был в некоторой степени податлив? Почему наконец не появилось домашних разновидностей между попугаями, содержимыми в столь неестественном состоянии — в клетках, и цивилизованными народами, и туземными дикарями, между которыми даже есть любители-причудники, как видно из того, что они даже производят над попугаями некоторые операции для изменения цвета их перьев? Если бы попугаи обладали одинаковой степенью изменчивости с голубями или курами, например, как было не применить хотя бы бессознательного подбора к их способности подражать человеческой речи, способности отлично известной Американским дикарям, как это видно из знаменитого примера попугая, оставшегося единственным представителем, говорившем, на языке исчезнувшего племени?
»
|
