Пахомов Дмитрий Вячеславович
православный христианин (клирик)
|
AGNUZ
4 декабря 1987 года
DUODECIM SAECULUM
(«Двенадцать Веков»)
Апостолическое послание епископам Католической церкви в ознаменование 1200-летия Второго Никейского Собора
1. Двенадцативековая годовщина Второго Никейского Собора (787) широко отмечалась Церковью и академическими кругами. К празднованию этой годовщины присоединился и Святейший престол1. Его Святейшеством патриархом Константинопольским и Святейшим Синодом в ознаменование события было выпущено Окружное послание2, что свидетельствует о непреходящем богословском и экуменическом значении этого седьмого и последнего Собора, признаваемого полностью и католической, и православной Церковью. Разработанное этим Собором учение о законности иконопочитания тоже заслуживает быть отмеченным — не только потому, что оно дало обильные плоды, но и потому, что поныне предъявляет определенные требования к религиозному искусству как таковому.
Второй Никейский Собор уделил большое внимание вопросу о церковном предании, точнее о неписьменном предании; и это должно побудить как нас, католиков, так и наших братьев православных к совместному обозрению того пути, который церковное предание прошло прежде разделения Церквей, дабы в свете его осмыслить расхождения, усугубившиеся за века раскола — в надежде обрести, по молитве Иисуса к Отцу (ср. Ин 17, 11. 20—21), полноту общения в видимом единстве Церкви.
I
2. Константинопольский патриарх св. Тарасий, руководивший II Никейским Собором, извещая папу Адриана I о ходе Собора, пишет: «После того, как всеми были заняты места, мы учредили Христа (своим) главою. В знак чего Святое Евангелие было возложено на престол как приглашение всем присутствующим судить по справедливости»3. Поставление Христа председателем Собора, во имя Его и под Его главенством собравшегося, знаменовало, что единство Церкви не может осуществиться без послушания единому Господу.
3. Императоры Ирина и Константин VI, созвавшие Собор, пригласили моего предшественника Адриана I как «истинного первосвященника, сидящего на месте и на престоле святого и досточтимого апостола Петра»4. Папа Адриан прислал представителей — протопресвитера Римской Церкви и Игумена греческого монастыря св. Саввы в Риме. Дабы обеспечить представительность Церкви, просили о прибытии Восточных патриархов5. По причине владычества мусульман в их землях патриархи Александрии и Антиохии прислали совместное послание Тарасию, а патриарх Иерусалимский направил синодальное послание; оба послания были оглашены на Соборе6.
В то время имелась общая договоренность, что постановления Вселенского Собора действительны лишь при условии, что вырабатывались при участии Римского епископа и что Восточные патриархи изъявили свое согласие7. Роль Римской церкви во всей процедуре была признана незаменимой8. Соответственно II Никейский Собор одобрил разъяснения диакона Иоанна насчет незаконности иконоборческого собрания в Гиерии 754 года по причине того, что «ни папа Римский, ни епископы, что при нем, не принимали в собрании участия ни посредством легатов, ни через окружное послание, как предписано законом о синодах», «а Восточные патриархи... и епископы, что при них, не изъявляли своего согласия»9. Отцы II Никейского Собора заявили также, что они следуют посланию Адриана к императорам10, «принимают его и с ним соглашаются», равно как посланию, обращенному к Патриарху. Оба послания были оглашены на латыни и в греческом переводе, и каждому из присутствующих было предложено выразить личное одобрение11.
4. Собор приветствовал в лице папских легатов «Церковь святого апостола Петра»12 и «апостольский престол»13 согласно римской формуле14; а патриарх Тарасий в послании моему предшественнику от имени Собора признает в нем того, кто «наследовал кафедру божественного апостола Петра», и кто «облеченный высшим священством законно по воле Божией возглавляет иерархию»15.
Кроме того. Собор единодушно принял предложение римских легатов внести в собрание чтимую икону, чтобы Отцы Собора ее чествовали, что, как представляется, явилось одним из решающих выступлений Собора в пользу иконопочитания16.
Последний Вселенский Собор, признаваемый и католической, и православной Церковью, являет собой примечательный пример «синэргии» между Римским престолом и Собором. Он полностью соответствует разработанной Отцами Церкви экклезиологии общения, имеющей в основе предание, что и было подчеркнуто Вторым Ватиканским Собором.
II
5. Второй Никейский Собор торжественно провозгласил, что «церковное предание письменное и неписьменное»17 является источником норм, определяющих веру и уставные положения Церкви. Отцы Собора изъявили намерение «сохранить в неприкосновенности все переданные им церковные традиции, как письменные, так и неписьменные. Одна из них состоит именно в делании живописных иконных изображений согласно букве апостольской проповеди»18. Выступая против иконоборцев, которые также отсылали к Писанию и к Отеческому Преданию — в особенности на гиерийском псевдосиноде 754 года — Второй Никейский Собор подтверждает законность почитания изображений, признавая «боговдохновенность учения свв. отцов наших и предания Вселенской Церкви»19.
Отцы II Никейского Собора понимали «церковное предание» как предание шести предшествующих вселенских Соборов и православных отцов, чье учение было согласно принято Церковью. Собор, таким образом, определил как догмат веры ту основополагающую истину, что христианская весть есть «предание», paradosis. Поскольку Церковь живет во времени и в пространстве, постольку и понимание предания, хранительницей которого она является, проходит через определенные этапы; рассмотреть их — наша непреложная обязанность, в виду как диалога Церквей, так и развития подлинно богословской мысли.
6. Уже св. апостол Павел учит нас, что для первого поколения христиан paradosis состоит в проповедании осуществившегося пришествия Христа и смысла этого события для настоящего, когда дело спасения совершается Духом Святым (ср. 1 Кор 15, 3—8; 11, 2). Предание о словах и деяниях Господа собрано в четырех Евангелиях, но ими не исчерпывается (ср. Лк 1, 1; Ин 20, 30; 21, 25). Это первоначальное предание есть предание «апостольское» (ср. 2 Тим 2, 14— 15; Иуд 17; 2 Петр 3, 2). Оно есть «хранилище не только здравого учения» (ср. 2 Тим 1, 6. 12 и ел.), но и норм поведения и правил общинной жизни (ср. Тим 4, 1—7; 1 Кор 4, 17; 11, 16; 14, 33). Церковь читает Писание в свете «правила веры»20, то есть в свете живой веры, не уклоняющейся от апостольского учения. То, во что Церковь верила от начала, что она всегда практиковала, то она по справедливости и почитает «апостольским преданием». По словам св. Августина: «Соблюдаемое неизменно и сохраняемое всей Церковью, даже и не будучи постановлено Соборами, есть по полному праву не что иное, как предание, идущее от Апостолов»21.
Вследствие участия Отцов Церкви в великих богословских спорах IV и V вв. и растущего значения поместных и вселенских Синодов предание постепенно становится «отеческим» или «церковным», разумеемым как последовательное развитие апостольского предания. Именно поэтому св. Василий Великий, отсылая к устному преданию, называет его «отеческим преданием»22, когда обосновывает свое троичное богословие, и подчеркивает двойное происхождение учения Церкви «как из поучения письменного, так и из апостольского предания»23.
Тот же II Никейский Собор, уместно сославшись на св. Василия Великого в связи с богословским обоснованием иконопочитания24, воззвал и к авторитету таких великих православных учителей Церкви, как св. Иоанн Златоуст, св. Григорий Нисский, св. Кирилл Александрийский, св. Григорий Назианзин. Св. Иоанн Дамаскин также отмечал важность для веры «неписанного предания», то есть не содержащегося в Писании, говоря: «Если кто явится с Евангелием, отличным от того, какое Вселенская Церковь получила от свв. Апостолов, Отцов и Соборов и до сей поры сохраняла, то не слушайте его»25.
7. Ближе к нашему времени Второй Ватиканский Собор вновь подчеркнул ценность «предания, идущего от Апостолов». «Священное Писание это слово Божие, ибо оно написано по вдохновению от Духа Святого; слово Божие, вверенное Господом Иисусом Христом и Святым Духом Апостолам, передается их преемникам через Священное Предание»26. «Переданное Апостолам обнимает все то, что способствует святости народа Божия и прирастанию веры27. Вкупе со Священным Писанием Священное Предание есть единое священное хранилище слова Божия, вверенного Церкви». Правильное толкование слова Божия, как записанного, так и передаваемого изустно, заключено лишь в живом Учительстве Церкви, действующей во имя Иисуса Христа28. Именно храня равную верность общей сокровищнице восходящего к Апостолам предания, Церкви стремятся ныне выяснить причины расхождений и найти основания для их преодоления.
III
8. «Спор об изображениях» — мучительно раздиравший Византийскую империю при императорах исаврийской династии Льве III и Константине V между 730 и 780 гг. и снова при Льве V с 814 по 843 г.— был порожден, главным образом, богословским вопросом, который и был поначалу стержнем спора.
Не закрывая глаза на всегдашнюю опасность возрождения языческого идолопоклонства. Церковь дозволяла живописать и пластически изображать Господа, Блаженную Деву Марию, мучеников и святых для поддержания молитвы и благочестия верующих. Разумелось как очевидное, что по приводимому Вторым Никейским Собором речению св. Василия Великого, «честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу»29. На Западе папа Григорий Великий всячески подчеркивал, что живописные изображения в храмах имеют назидательный характер и «полезны тем, что, взирая на них, неграмотные могут хотя бы на стенах прочитать то, чего не умеют прочитать в книгах», и указывал, что созерцание это должно возбуждать поклонение «единой и всемогущей Пресвятой Троице»30. В таком контексте развилось почитание изображений святых — особенно в Риме в VIII в.,— давшее поразительно богатые художественные плоды.
Иконоборческое движение, порывая с церковным преданием, видело в чествовании изображений возврат к идолопоклонству. При этом оно проявляло противоречивость и непоследовательность: налагая запрет на запечатление Христа и на религиозные изображения вообще, оно допускало светские изображения, в частности, императора, со всеми соответствующими знаками почитания его особы. Иконоборческая аргументация по существу своему была христологической. Как живописать Христа, соединившего в Своей личности неслиянно и нераздельно два естества — божественное и человеческое? С одной стороны, нет возможности изобразить Его неизреченную божественность, с другой — представить Его лишь в человеческом естестве значит разъединить Его, отделить в Нем божественное от человеческого. Выбор одного из двух путей ведет к одной из двух противоположных христологических ересей: монофиситству или несторианству. В самом деле, дерзающий писать Христа в Его божественности обречен на то, что ею будет поглощено Его человеческое естество; показывающий только человеческий Его облик невольно скроет, что Христос есть также Бог.
9. Обозначенная иконоборцами дилемма затрагивает отнюдь не только возможность существования христианского искусства, дело идет уже обо всем христианском воззрении на реальность Воплощения и, следовательно, на отношения между Богом и миром, между благодатью и природой, короче говоря, на самый характер «нового завета», заключенного Богом с людьми во Иисусе Христе. Защитники иконопочитания верно усмотрели тут сомнение во «всем божественном домостроительстве по плоти»31, как выразился патриарх Константинопольский св. Герман, ставший жертвой иконоборческой ереси. В самом деле, созерцать изображение человеческого облика Сына Божия, «образ Бога невидимого» (Кол 1, 15), значит созерцать Глагол, ставший плотью (ср. Ин 1, 29), Агнца Божьего, который берет на себя грех мира. Искусство может, стало быть, изображая форму, запечатлевая человеческий облик Бога, подводить созерцающего к неизреченной тайне Бога, ставшего человеком ради нашего спасения. Так папа Адриан писал: «Через облик видимый наш дух повлечется по духовному притяжению к невидимому величию Божества — посредством созерцания образа, представляющего плотское естество, воспринятое Сыном Божиим нашего ради спасения, так что мы поклоняемся, славя в духе и чествуя, самому Спасителю, ибо, как написано, «Бог есть дух», и потому мы духовно поклоняемся Его Божеству»32.
Потому Никейский Собор II торжественно удостоверил правильность различения между собственно latreia, «поклонением», которое, по нашей вере, подобает только божественной природе», и timetike proskynesis, «почитанием», подобающим иконе, ибо тот, кто чествует икону, чествует ipostasi, «ипостась» того, кто на ней изображен33.
Изображение Христа на иконе требует, следовательно, всей веры в реальность воплощения и в его неисчерпаемое значение для Церкви и для мира. Если Церковь практикует иконопочитание, то именно из убеждения, что Бог, явившийся, в Иисусе Христе, истинно спас и освятил плоть и весь чувственный мир, то есть человека с его пятью чувствами, так что о человеке стало возможным сказать, что он «обновляется в сознании по образу Создавшего его» (Кол 3, 10).
IV
10. Никейский Собор II узаконил обычай, согласно которому «должно выставлять в святых церквах Божиих святые и честные иконы, будут ли они сделаны из красок или мозаики или другого подходящего материала, будут ли то иконы Господа Бога и Спасителя нашего, Иисуса Христа, или непорочной Владычицы, пресвятой Богородицы, или честных ангелов и всех святых и праведных мужей»34. Учение этого Собора питало церковное искусство как на Востоке, так и на Западе и вдохновляло на создание творений непревзойденной красоты и глубины.
В особенности Церковь греческая и славянские, опираясь на великих богословов «иконопочитателей» — св. Никифора Константинопольского и св. Феодора Студита — приняли почитание икон как часть богослужения, наравне с Литургией Слова. Подобно тому, как чтение написанных книг позволяет довести до сознания живое слово Господа, так выставление живописной иконы позволяет созерцающим ее приблизиться к тайне спасения посредством зрения. «То, что тут выражено чернилами и бумагой, там выражено разными красками и другими материалами»35.
На Западе Римская Церковь проявила себя неуклонным отстаиванием изображений36, особенно в критическое время между 825 и 843 годами, когда византийская и франкская империи осудили Второй Никейский Собор. На Тридентском Соборе католическая Церковь подтвердила верность преданию и высказалась против иконоборчества, явившегося тогда в новом обличьи. В недавнее время Ватиканский Собор II вновь подчеркнул неизменность отношения Церкви к изображениям37 и к искусству в целом38.
11. В последние несколько десятилетий заметно возрождение интереса к богословской и духовной стороне восточных икон; это знак растущей потребности в духовном языке подлинно христианского искусства. Посему не могу не призвать моих собратьев епископов «твердо держаться обычая предлагать для почитания верующим священные изображения»39 и прилагать силы к тому, чтобы являлось больше произведений, по качеству достойных Церкви. Верующим ныне, как и вчера, потребна помощь в молитве и в духовной жизни, получаемая через созерцание изображений, которые выражают тайну и никак ее не заменяют. Потому сейчас, как и в прошлом, церковное искусство должно вдохновляться верой.
Искусство для искусства, обращенное к самому автору, не соотнесенное с Божественным миром, не согласуется с христианским взглядом на икону. Каков бы ни был авторский стиль, священное искусство неизменно должно выражать веру и упование Церкви. Согласно традиции иконописного искусства, художник должен быть исполнен сознания своей миссии служителя Церкви.
Подлинное христианское искусство таково, что позволяет посредством чувственного восприятия ощутить присутствие Господа в Его Церкви, ощутить, что события всей истории спасения осмысляют и направляют нашу жизнь, что обещанная нам слава преображает наше существование. Религиозное искусство должно стремиться к тому, чтобы создать зрительный синтез всех измерений нашей веры. Искусство Церкви должно стараться говорить языком Воплощения и вещественно выражать Того, кто «благоволил обитать в веществе и через вещество совершить наше спасение», по прекрасному выражению св. Иоанна Дамаскина40.
Возврат к христианской иконе поможет также осознать настоятельную необходимость противостоять обезличивающему, а порой и разлагающему воздействию многочисленных изображений в рекламе и в средствах массовой информации, воздействующих на нашу жизнь; ведь икона — это образ, через который незримый Всевышний взирает на нас и открывает нам доступ к реальности духовного и эсхатологического мира.
12. Возлюбленнейшие братья, напоминая о насущной важности учения Седьмого Вселенского Собора, полагаю, что оно обязывает нас к исполнению нашей первейшей задачи: евангелизации общества. Растущее обмирщение нашего общества свидетельствует о растущем отчуждении его от духовных ценностей, от тайны нашего спасения во Иисусе Христе, от реальности будущего века. Подлинность нашего положения в мире, равно как и наших православных братьев, учит нас, что язык красоты, поставленный на службу вере, доходит до человеческого сердца и изнутри дает познать Того, Кого мы дерзаем запечатлевать в изображениях,— Иисуса Христа, Сына Божия, вочеловечившегося, который «вчера, сегодня, и во веки Тот же» (Евр 13,8).
Благословляю вас от всего сердца Апостольским Благословением.
Источник: Иоанн Павел II «Единство в многообразии», «Христианская Россия» Москва. с.с. 132-144
--------------------------------------------------------------------------------
1 В особенности посланием 8 октября 1987 кардинала Государственного секретаря президенту «Международного общества истории Соборов» по случаю симпозиума в Стамбуле. («L'Osservatore Romano», 12—13 октября 1987).
2 Epi te 1200e epeteio apo tes syncleoseos tes en Nikaia Aghias z'Oikomenikes Synodoy (787—1987), Фанар, 14 сентября 1987.
3 J. D. Mansi, Sacrorum Conciliorum nova et amplissima Collectio (= Mansi) XII, 460 C-D.
4 Mansi XII, 985 С.
5 Ср. Mansi XII, 1008, 1085 и Monumenta Germaniae Historica (=MGH), Epistulae V (Epistulae Karolini Aevi, t. 3), с. 29, 30—33.
6 Mansi XII, 1128 и 1136—1145.
7 Ср. священник Иоанн, представитель Восточных патриархов, Mansi XII, 989 А и XIII, 3 А.
8 Ср. Mansi XII, 1133.
9 Mansi XII, 207 Е-210 А.
10 Mansi XII, 1085 С.
11 Ср. Mansi XII, 1085—1112.
12 Mansi XII, 993 А. 1041 D. 1113 В; XIII, 158 В. 203 В. 336 А.
13 Mansi XII, 1085 С.
14 Ср. Послание Адриана I Карлу Великому, в: MGH, Epistulae III (Epistulae Merowingici et Karolini Aevi, t. I), c. 587, 5.
15 Mansi XIII, 464 В-С.
16 Ср. Mansi XIII, 199.
17 Ср. IV anatema, в: Mansi XIII, 399 С.
18 Horos, в: Mansi XIII, 378 В-С.
19 Там же, 378 С.
20 Ср. Св. Ириней, Adversus Haereses I, 10, 1; !, 22, 1; в: Sources Chretiennes (=SCh) 264, сс. 154—158; 308—310; Тертуллиан, De praescriptione 13, 16; в: Corpus Christianorum, Series Latina (=CChL), I, cc. 197— 198; Origene, Peri Archon, Pref. 4, 10, в: SCh 252, cc. 80—89.
21 De Baptismo IV, 24, 31; в: Corpus Scriptorum Ecclesiasticorum Latinorum (=CSEL) 51, с. 259.
22 «О Духе Святом», VII, 16, 21, 32; IX 22, 3; XXIX 71, 6; XXX 79, 15; в: SCh 17 bis, cc. 298, 300, 322, 500, 528.
23 Там же XXVII 66, 1—3, с. 478—480.
24 Cp. Horos, в: Mansi XIII, 378 Е.
25 «Слово об изображениях» III, 3 в: 94, 1320—1321; и В. Kotter, Die Schriften des Johannes von Damaskos, v. Ill (Contra imaginum calumniatores orationes tres), в: «Patristische Texte und Studien» 17, Berlin—New-York, 1975, III, 3, cc. 72—73.
26 Догматическая конституция «Слово Божие» — Dei Verbum, 9.
27 Там же, 8.
28 Там же, 10.
29 «О Духе Святом» XVIII 45, 19, в: SCh 17 bis, с. 496; II Никейский, Horos, в: Mansi XIII, 378 Е.
30 Письма св. Григория Великого епископу Марсильскому Серену, в: MGH, Gregorii I Papae Registrum Epistularum, II, 1, lib. IX, 208, с. 195 et II, 2, lib. XI, 10 с. 270—271 или в: CChL 140 A, lib. IX, 209, с. 768 и lib. XI, 10, с. 874—875.
31 Ср. Феофан, Chronographia ad annum, 6221, и С. de Boor, I, Leipzig, 1883, с. 404; или PG 108, 821 С.
32 Послание Адриана I Императорам, в: Mansi XII, 1061 CD.
33 Horos, в: Mansi XIII, 378 Е.
34 Там же, 378 D.
35 Феодор Студит, Antirrheticus I, 10, в: PG 99, 339 D.
36 Послание Адриана I Карлу Великому, в: MGH, Epistulae V (Epistulae Karolini Aevi, t. Ill), c. 5—57; или PL 98, 1248—1292.
37 Ср. Конституции: Sacrosantum Concilium, 11, 1; 125; 128; Lumen Gentium, 51; 67; Gaudium et Spes 62, 4—5; а также Codex luris Canonici, can. 1255; 1276.
38 Sacrosanctum Concilium, 122—124.
39 Там же, 125.
40 «Слово об изображениях», I, 16, в: PG 94, 1246 А, и Kotter, I, 16, с. 89.
Католическая Информационная Служба «AGNUZ»
http://www.agnuz.info
г.Ташкент ул.Мусаханова 80/1; тел.:+998 (71) 114-6430
office@agnuz.info
|