Один мальчишка любил кино и папу. Точнее, кино обожал и был всеяден в этом обожании, а отца боготворил, что, известно, выше любви. Была еще и мама, целовавшая мальчишку на ночь и утром, перед тем как он окончательно просыпался, вынырнув из счастливых детских грез. Конечно, цветных. Маму мальчишка не то, что любил, обожал или боготворил, – он ею дышал. Она была его кровеносной системой, его вторым сердцем. Его солнцем в окне его детства.
Мальчишка светло завидовал папе, что у того такая жена, у него, мечтал он, будет точно такая же. Мама провожала папу на работу с поцелуями. А ждать его с работы начинала уже чуть ли не с полудня. Всегда подтянутая, свежая, праздничная даже в серые дождливые будни. Аппетитно урчал под крышкой высокой тефлоновой сковороды ужин. Мама старалась не повторяться даже в этой гастрономической малости, чтобы удивить папу. Папа все чаще задерживался после работы, но приходил не уставшим и раздражительным, как это часто бывает в других семьях, а умиротворенным. И даже довольным. «Дорабатываем проект, малыш, – говорил он маме. – Остались пустяки…» Он целовал в коридоре маму (казалось, мама умирала от счастья в такие минуты, приподнявшись на цыпочках, чтобы папе удобнее было ее целовать), трепал по голове свободной рукой сына (другая лежала на маминой талии), с шутками-прибаутками раздевался, напевая, мылся…
Мама и сын не ужинали без папы. Мама вообще не прикасалась к еде, а сын, если уж очень задерживался отец, все-таки перехватывал бутербродик – другой, очень стыдясь своей минутной неверности семейному ритуалу.
Мальчик, напомним, очень любил кино, причем не то, что по телевизору, а в кинотеатре. Наверное, он мечтал стать известным кинокритиком. Или оператором, каскадером, сценаристом… Постановщиком батальных сцен, наконец. Но не актером, только не актером, хотя многие мальчишки и девчонки мечтали.
Как-то в пятницу мама готовила какой-то особенный ужин, и чтобы не мешать ей, мальчик пошел в кино. Кино было про любовь, мальчику понравился сюжет фильма и главная героиня, ее играла Фанни Ардан. Зрителей всасывала узкая дверь фойе, они чуть жмурились, выходя из зала на свет. Мальчик спешил домой, чтобы не опоздать на праздничный ужин, мама сказала, что позже откроет секрет торжества. И тут он услышал голос своего полубога: «Мне пора, малыш. Сегодня годовщина нашей свадьбы со «шваброй». Надо быть…» Папа так и сказал: «со шваброй». Прощаясь, он наклонился и крепко поцеловал в губы хрупкую, ростом с маму блондинку. Блондинка, совсем как мама, прикрыла глаза и тоже приподнялась на цыпочках, чтобы папе было удобнее…
В тот вечер мальчишка домой не вернулся. Он ночевал в люке теплоцентрали вместе с маленькими бомжами, которых тоже предали взрослые.
Сергей Рыков
"...Плоть, бренность, кружащий прах! земля опять соединяется с землею, покрывается земными пеленами и снова делается плотью, как прах, который сильным круговоротом ветров поднят на высоту и потом брошен вниз. Ибо так и нашу кружащуюся жизнь бури лукавых духов подъемлют в высоту - к лживой славе; но плоть тотчас опадает вниз и остается долу, пока слово Сотворившего не совокупит того, что было соединено и разрушилось по нужде. А теперь сия плоть, в которую вложен дух с Божьим образом, как бы возникнув из какой-то глубины, возглашает земные печальные песни и оплакивает жизнь, по-видимому, улыбающуюся..." (Свт. Григорий Богослов).
Владимир Александрович давно уже перешагнул пенсионную черту, да и северный стаж давал право пораньше переменить суматошную и малооплачиваемую работу в школе на тихое сидение у телевизора или копание на дачных грядках. Собственно, и грядки никуда не ушли от него – разжившись на шестом десятке солидной дачей и участком, он любил покопаться в земле, попилить-построить что-нибудь своими руками… И хоть длинный у учителей отпуск, неизбежно приближался сентябрь, а с ним и непрерывная череда уроков. В школе Владимира Александровича ждали и ценили. Нет, этого мало сказать, он был просто всеобщим любимцем и учителей, и учеников. Мальчишки смотрели на него с восхищением – учитель-мужчина, мастер спорта, музыкант, весельчак… А он целыми днями пропадал в школе, любя шумный и искренний детский народец. «Наш Учитель» - многозначительно называли его выпускники, тоже любившие зайти на чашечку кофе и партию в шахматы.
В семье тоже все ладно… Любящая и несмотря на преклонные года хорошо зарабатывающая жена, с которой прожито… страшно подумать… почти целая жизнь! Два его сына – красавцы и добры молодцы – не просто получили престижное высшее образование и давно имеют свои семьи, но и сделали Владимира Александровича четырежды дедушкой…
Особенно хорошо бывает на даче, когда теплыми летними вечерами семья собирается за большим столом, внуки на диванах затевают игру и возню, а Владимир Александрович садится за инструмент, играет, и все – большие и маленькие – угадывают мелодии и подпевают…
И никто не помнит о той, другой, первой семье Владимира Александровича… О его самой старшей дочери, уже прожившей половину жизни и давно забывшей черты лица отца – ведь она видела его лишь в раннем детстве. О внучке, никогда и не подозревавшей, что у нее есть дедушка… Внуки тоже не догадывались о существовании сводной двоюродной сестренки…
Жизнь прожить…
В.С.
