Алина Александровна А.
православный христианин
(невоцерковленный)
Тема: #41484
Сообщение: #1390736
11.06.05 13:11
|
Обращение к Мирославу Войнаровскому с просьбой опубликовать мое мнение.
Ответ№2
Вы написали:
«2. Благодаря каким законам природы возникает эта граница?
Возникает вопрос, почему с какого-то момента изменения перестают быть возможны, какие именно факторы изменяются и начинают играть "против" дальнейшего изменения».
По-существу, здесь заключено два вопроса.
Первый:
Благодаря каким законам природы?
Если Вы – эволюционист-классик, граница возникает в силу описанных выше, предложенных людьми, законов эволюции. Если Вы – креационист, у вас возникает сомнение: когда нет реальных фактов существования переходных форм, и в двух из предложенных случаев объявляется о том, что их никогда и не было – таков закон эволюции, вы хлопаете в ладоши и говорите: «Ха! Хорошо придумано!» После этого креационист утверждается в том, что Творение крупных таксономических единиц не могло протекать само по себе, без вмешательства Высшего Начала.
Второй:
Почему с какого-то момента изменения перестают быть возможны, какие именно факторы изменяются и начинают играть "против" дальнейшего изменения?
Существует понятие «кульминационность эволюционных преобразований» (из учебника по Дарвинизму). Факторы, которые «играют против» - это сами изменяющиеся органы. Например, копыто лошади. По классической схеме – пятипалая конечность предка лошади, похожего на лисичку эволюционировала в сторону уменьшения количества пальцев, с постепенным обрастанием копытом. У современной лошади от двух бывших пальцев остались грифельные косточки и всего один одетый копытом палец, на который она и опирается. Образование копыта по схеме эволюции очень выгодно, так как увеличивает скорость животного, убегающего от хищника. Далее нога лошади не может эволюционировать – некуда. То же самое можно отнести и к глазу млекопитающих, и к четырехкамерному сердцу. Увеличение камер сердца до пяти слишком бы усложнило кровеносную систему. «Навороченные» лишние кровеносные сосуды никому не нужны – это не целесообразно даже для естественного отбора.
Поэтому в законах самой эволюции есть факторы, которые ее и ограничивают. На мой взгляд – это лишнее подтверждение того, что сама по себе эволюция, борьба за существование, естественный отбор не могут создать того, что им приписывают эволюционисты.
Ответ№3
Вы написали: «Если строго следовать эволюционной теории, то каковы примерные шансы наблюдать факты макроэволюции в период порядка 100 лет?»
Вы утверждаете, что «отсутствие наблюдаемых фактов макроэволюции» в течении 100 лет «можно будет считать полностью согласующимся с ТЭ и аргументом в пользу ТЭ».
В данной формулировке нет полной логики. Так как будете или не будете вы наблюдать факты макроэволюции в выбранный вами период времени, зависит от того «попали» ли вы именно в тот момент, когда возможно макроэволюционное изменение или нет. Из Вашей формулировки вытекает, что если есть наблюдаемые факты макроэволюции в течении выбранного вами периода, то это не согласуется с ТЭ и не является аргументом в ее пользу. Нелогично. Могу утверждать, что науке точно известны примерные шансы наблюдать факты макроэволюции.
Взгляды самих эволюционистов претерпевают изменения. В июне1974 года в шт. Массачусетс, США, был проведен симпозиум на тему: «Организмы и континенты во времени» (Океанографический институт Вудс-Хола). Данные симпозиума вошли в книгу-сборник «Катастрофы и история Земли. Новый униформизм» под редакцией организаторов симпозиума. В России книга вышла на русском языке в 1986 году (издательство «Мир», Москва).
Сборник открывается статьей С.Дж. Гулда «В защиту концепции прерывистого изменения».
(К сожалению, я не смогла найти в Интернете текста указанных мною книг, чтобы создать прямые ссылки. Признаю, что я не сильна в расширенном поиске по веб-пространству).
Автор рассматривает два взгляда на эволюцию. Первый, устаревший, не могущий объяснить некоторые (но не второстепенные) проблемы эволюционной теории – градуализм – это теория малых постепенных изменений. Теория была принята «на-
ура» в силу исторических причин. Дарвин в своей работе «Происхождение видов путем естественного отбора» безоговорочно принял известный постулат «Natura non facit saltum», т.е. «Природа не делает скачков». Вокруг этого все и закрутилось. Потому что, если природа не делает скачков, и все разнообразие видов произошло путем малых постепенных изменений – тогда ископаемые породы должны просто изобиловать примерами переходных форм и эволюционисты это прекрасно понимали. Понимали и направили огромные силы на поиски оных. Но не нашли. На этом этапе развития эволюционной теории в книгах начинают появляться мнения о ошибках, допущенных Дарвиным. Дарвин ошибался, когда принял постулат об отсутствии скачков, Дарвин ошибался, говоря, что отсутствие переходных форм – это крах его теории, Дарвин ошибался, взяв термин «борьба за существование» без которого на самом деле можно обойтись и т.д. (Выходим на новый уровень. Так когда же Дарвин ошибался? Это уже off top по другой книге).
Второй взгляд на эволюцию объясняет проблему (для эволюциониста). Это пунктуализм. Некая эволюционно стабильная система (вид) постепенными изменениями организации доходит до уровня их накопления, когда дальнейшая стабильность системы становится невозможной. Тогда происходит скачкообразный переход в новое состояние в силу n–ных причин без плавных переходных форм. Считаю нужным привести некоторые цитаты из работы:
«Мое выступление за прерывистость развития будет носить характер пересказа чужих мнений. В самом деле, я не утверждаю никаких новых догм, и мои претензии к градуализму вызваны тем, что сам этот принцип более века действовал как ограничивающая догма. Мир слишком разнообразен, чтобы позволить какой-либо философии изменения играть господствующую роль. Я призываю к плюрализму в выборе метафор, характеризующих природные изменения, однако я не скрываю, что предпочитаю прерывистые ритмы (хотя бы потому, что ими так несправедливо пренебрегали, и потому, что я в какой-то мере пифагореец и верю, что та или иная форма сохраняет устойчивый облик гораздо дольше, чем объекты, временно принимающие его).
Буду считать мою задачу выполненной, если смогу убедить читателей, что прерывистость изменений – реальность, а не артефакт, порожденных неполнотой геологического разреза.
Томас Генри Гексли накануне выхода в свет «Происхождения» писал в своем знаменитом письме Дарвину: «Вы создали себе ненужную трудность, приняв столь безоговорочно тезис: «Natura non facit saltum».
Приводя этот старый линнеевский афоризм, Гексли призывал Дарвина не связывать теорию естественного отбора с ненужной (и ложной) верой в градуализм; этой теории хватало и своих собственных проблем.
Тем не менее Дарвин настаивал на своем, так как перед новой наукой – эволюционной палеонтологией – он поставил задачу: найти переходные формы, которые каким-то образом сохранились в стратиграфических разрезах, уцелев при метаморфизме, тектонических процессах и просто при отсутствии осадконакопления. С тех пор развитие науки в данной области всегда определялось этой дарвиновской задачей.
Теория естественного отбора, строго говоря, не занимается скоростью изменения. Она, вероятно, требует, чтобы новые виды не появлялись все сразу, иначе отбор потеряет свою созидательную накапливающую роль и будет действовать только как палач, уничтожающий непригодных. Но ничто в теории естественного отбора не противоречит представлению о быстром изменении в течение очень коротких периодов времени сравнительно со средней продолжительностью жизни вида.
Утверждение, что эволюция, т.е. развитие, означает постепенное изменение, привело к тому, что биостратиграфы уделяют мало внимания эволюционной палеонтологии – науке, плохо помогающей в их собственной работе. Между тем палеонтологи-эволюционисты уже заплатили чрезвычайно высокую цену за свою нерушимую верность градуализму. Поскольку они также знают, что огромное большинство видов не показывает непрерывных трендов, они вынуждены были искать спасения в классическом лайелевском доводе о неполноте палеонтологических данных. Этот довод работает, но вот какой ценой: признанием, что они никогда не видели (и навряд ли увидят) свидетельства эволюции – тот самый феномен, который они больше всего хотели бы изучать.
Если считать видообразование доминирующим способом эволюции, то мы должны установить, каковы его обычные формы и скорости. Новые виды обычно возникают из очень небольших подпопуляций, географически обособленных на периферии области обитания предков (аллопатрия). И возникают они быстро – за сотни тысяч лет. Такая скорость не должна казаться очень уж большой. За несколько сотен лет в большинстве геологических разрезов формируется индивидуальный слой. Поскольку большинство установленных видов существует несколько миллионов лет, период в несколько тысяч лет составляет какую-то долю процента от времени их земного бытия.
После того как новый вид превратился в успешно приспособившуюся самостоятельную центральную популяцию, маловероятно, что он будет сильно меняться; инерция больших чисел – значительное препятствие для распространения удачных вариантов.
Эволюция – не медленное и равномерное превращение предков в модифицированных потомков, а серия редких скачков, разрушающих длительно существующие и стабильные системы, - это прерывистое равновесие.
Прерывистое равновесие представляет собой модель только для уровня видообразования. Но мне думается – опять-таки в противовес принятому градуалистскому мнению, - что прерывистое изменение характерно и для других уровней эволюции. Я не подвергаю сомнению традиционный градуализм для более низкого уровня видообразования внутри временных рамок самого события, т.е. сотен или тысяч лет».
Цитаты окончены.
То есть данная Вами формулировка вопроса подразумевает невозможность для креационистов ответить на него в силу невозможности в упор не видеть ископаемых фактов, свидетельствующих о известной скорости макроэволюции - появления в геологической летописи новых таксонов крупного ранга.
Другой вопрос, что креационисты в обсуждаемую проблему вносят свой взгляд на природу вещей, не опровергая при этом данных науки.
Я принимаю выражение «Природа не делает скачков», потому что природа не может их сделать.
Все непосредственно наблюдаемые факты эволюции (и на живых, и на ископаемых формах) показывают именно градуализм. Например, филогенетические ряды эволюции лошади, слонов, бегемотов – это градуализм. Наблюдение редукции некоторых органов при эволюции (зубы и задние конечности у китов, плавники некоторых двоякодышащих рыб) – это градуализм. Наблюдение за образованием новых видов птиц от птиц, земноводных от земноводных – это градуализм. Никто не спорит о реальности явления пунктуализма – оно наблюдается в геологических разрезах. Но эволюционисты и креационисты расходятся во взглядах на причину этого явления.
Считаю, что природа берет данную ей форму и плавно меняет ее, пока та в состоянии меняться (кульминационность эволюционных преобразований). Таким образом получается многообразие – не один вид бактерий, но много; не один вид бабочек, но много; не один вид... Что же тогда происходит скачкообразно? Эволюция Духа, находящегося за пределами земного бытия или эволюция Мыслеформ, если хотите, так как и то и другое является такой же реальностью для креациониста, как потеря устойчивости системы при накоплении критического числа малых изменений является реальностью для эволюциониста. Эволюция Духа, который управляет этими законами не вызывает сомнений для креациониста. Тогда у Природы появляется нечто новое, которое с момента появления уже не сделает скачков именно потому, что окажется в ее власти. Согласитесь, что это мнение тоже полностью согласуется с данными науки. После своего появления ни один крупный таксон не продемонстрировал явления макроэволюции при всем Вашем желании. (Вопрос об ошибках Дарвина на самом деле более пикантен, чем может показаться на первый взгляд).
С уважением, Алина Александровна А.
|
