СОКРОВИЩЕ ДУХОВНОЕ ОТ МИРА СОБИРАЕМОЕ и выборанное из творений Св. Отцев
-------------------------------------------------------------------------
К праведному Антонию приступил один из тогдашних мудрецов и сказал: как сносишь ты, Отче, такую жизнь, лишаемый утешения, какие доставляют книги? Тот отвечал: "книга, мол, господин философ, есть эта сотворенная природа. Она всегда со мной и когда хочу, могу читать в ней словеса Божии". (Из аввы Евагрия /наставление 2, п.92. Добротолюбие, том 1, стр. 522)
Попытаемся и мы заглянуть в эту книгу избирая из творений Святых Отцов те "драгоценные крупицы", в которых они образно представляли предметы невидимого духовного мира через видимые "вдохновениями и благодатию Духа Святого"; изъясняя сложное через простое, невидимое через видимое, большое через малое, ибо, по слову Иоанна Златоуста "благодать Духа никогда не бывает малой и скудной, а великой, удивительной и достойной щедроты Давшего", "немногими словами она внушает любомудрие всем, кто внимает ей, и часто бывает достаточно взять одно только речение, чтобы иметь средства на весь путь жизни (*)".
Буду рад если кто-то дополнит сию тему своими выписками и цитатами. Всем вам спасибо, Александр Ш.
(*)Творения. Том 2, "Беседа о статуях 1", стр. 6, 7
Благополучно ли вы совершаете ваше земное странствование? Случается человеку во время этого странствования заглядеться на предметы, представляющиеся взорам; ему кажется: шествие его к вечности остановилось. Это обман очей души. Мы идем и идем - не останавливаемся ни на минуту. Страннику земному на трудном пути его, чтоб он не заблудился, воспевается духовная песнь. Содержание ее: "Воля Божия, святейшие заповеди и веления Божьи". Пета бяху мне оправдания Твоя на месте пришельствия моего, сказал вдохновенный Давид. Так, в здешних краях, когда кто заблудится в лесу, - в соседних селах звонят в церковный колокол, и по звуку колокола заблудившийся выходит из темного леса, - А что? Обширный, многолюдный город имеет в некотором отношении сходство с обширным лесом: в нем, как и в лесу, можно заблудиться... Пусть будет голос мой из моего уединения подобен благодетельному звону колокола церковного: всегда он отдавался в душе вашей, всегда находил в ней приют. И ныне да услышит его душа ваша! Услышав, да исполнится истинного утешения! Думаю, человек не может ничем истинно утешиться, как только воспоминанием о Боге. Помянух Бога, говорит святой Давид, и возвеселихся. Как верно то, что мы все должны умереть! что эта жизнь в сравнении с вечностью - ничего не значащее мгновение! Никто из человеков не остался бессмертным на земле. А между тем живем как бы бессмертные; мысль о смерти и вечности ускользает от нас, делается нам совершенно чуждою. Это - ясное свидетельство, что род человеческий находится в падении; души наши связаны каким-то мраком, какими-то нерешимыми узами самообольщения, которыми мир и время держат нас в плене и порабощении. Нужно усилие, постоянное усилие, борьба с собою, чтоб выплыть из ужасной темной пропасти; нужно терпение, чтоб великодушно перенести все невидимые душевные бури. Искушение в уме и сердце страшнее всех внешних искушений. Никто так не опасен для нас, как мы сами. Бдите и молитесь, сказал Господь, да не внидите в напасть. Бдеть над собою можно только при свете Нового Завета. Свет, при котором совершается духовное бдение, изливают из себя и писания св. отцов. Божественное Писание и отцы непрестанно напоминают нам Бога, Его благодеяния, наше назначение, будущность вечно блаженную и вечно несчастную, обличают коварство мира, его козни, показывают средства, как избежать этих козней и войти в пристанище спасения. - Пребудьте в служении Богу краткое время земной жизни - и наследуете вечность полную радостей и непрерывного наслаждения духовного. Надо же наследовать вечность! Не унывайте от преткновений, непогрешительность - несбыточная мечта! Преткновения свойственны всем человекам, которым, по этой самой склонности к падениям, поведено: в терпении вашем стяжите души ваши. Претерпевый до конца, той спасется. Благословение Божиеда почиет над вами!
Свт. Игнатий Брянчанинов
(Письма о подвижнической жизни, пис. 156)
Когда я вижу Млечный путь
Сквозь влажный праздничный осенний воздух,
Мне хочется позвать кого-нибудь.
Обнять и посмотреть на звезды:
Брат, эти тысячи огней
В немыслимых божественных просторах
Хоть не для нас, но нам видней
Наш по сравненью с ними шорох.
Мы боремся не в шутку, а всерьез
С безденежьем, с бескормицей, друг с другом..
Ты посмотри, неужто всем не хватит звезд
И их созвездий - шестерней и цугом.
Мне нужно Слово, чтобы жить,
Чтоб над землей корабликом кружить.
Дышать, молиться, слышать Бога
И поправляться понемногу
От тяжкой немощи своей,
Когда простором дует из щелей,
Когда хватающим за синь пространством
Из подворотни веет с постоянством.
Преображается тогда дорога,
И в небесах я слышу Бога.
Письмо ваше мне очень понравилось; действия ваши, внушенные любовию к ближнему, - очень понравились; совет ваш очень понравился, который и исполняю, как вы видите по приложенному письму в Париж. Наконец - вы мне очень понравились; в письме вашем вы так мирны, так спокойны. Не люблю я, чтоб странники земные были безумно веселы: это нейдет странникам, изгнанникам, которых ждет смерть, суд, двоякая вечность, блаженная или горестная. Люблю, чтоб они были спокойны, спокойствие - признак, что странник с благоговейною надеждой в сердце. - Я живу уединенно и лечусь; действие лекарства спасительно, но вместе сильно, отчего лежу по целым дням. Из моих окон прекрасный вид на Волгу, который я хвалю, но на который взгляну редко-редко, мимоходом. Как помню себя с детства-телесные чувства мои не были восприимчивы, слабо действовал на меня посредством их вещественный мир. Я был нелюбопытен, ко всему холоден. Но на человека никогда не мог смотреть равнодушно! Я сотворен, чтоб любить души человеческие, чтоб любоваться душами человеческими! Зато и они предо мной - какими ангелами! - предстают взорам сердца моего так пленительно, так утешительно! Вот зрелище, картина, на которую гляжу, заглядываюсь, снова гляжу, не могу наглядеться. И странно! Лицо, форму, черты тотчас забываю, душу помню. Много душ, прекрасных душ, на моей картине, которую написала любовь, которую верная память хранит в целости, в живости колорита. Этот колорит от уединения делается еще яснее, еще ярче. На моей картине и вы с вашим братцем. Часто смотрю на вас! Душа моя наполнена благими желаниями для вас. В пышном ли наряде, или в немудреном платьишке - что до того? - Совершим наше земное странствование, неся светильник веры правой, веры живой. Этот светильник введет нас в вечное Царство Божие, пред входом куда снимается одинаково и рубище и пышный наряд. И самый пышный наряд в сравнении с светлою одеждою духовною - не что иное, как презренное рубище. В терпении вашем стяжите души ваши, сказано странникам земли: потому что путь наш узок и прискорбен, а мы слабы. Сила Божия в немощи совершается, опять утешительно наставляет нас Писание. Благодарю братца вашего за приписанные строки! Если б у моего письма были глаза, то я завещал бы им взглянуть на братца вашего пристально, продолжительно и так дружелюбно, чтоб этот беспрерывный страдалец невольно, приятно улыбнулся. Христос с вами.
Свт. Игнатий Брянчанинов
(Письма о подвижнической жизни, пис. 154)
Среди глубокой, мрачной ночи уныло тянутся звучные отклики часовых, прерывают ее священную тишину. Ободряет, утешает часового голос его товарища: на душу его действует благотворно та мысль, то чувство, что есть человек в одинаковой с ним доле, в одной участи. - Утешителен, отраден для христианина голос его собрата в этой тьме и сени смертной, в которой мы совершаем наше земное странствие, шествуя к небу. Что скажу вам с отдаленной моей стражи? Какую мысль утешительную понесут к вам мои звуки? - Услышьте то, что и мне доставляет особенную пользу: услышьте слова Спасителя, предложенные им для общего сведения, подкрепления всех странников земли: "В терпении вашем стяжите души ваши" (Лк. XXI, 19). Ах! Нужно нам помнить это наставление Спасителя, нужно держаться за него непрестанно, как держится слепец за руку путеводителя; потому что скорби то и дело передают нас одна другой, как волна волне, перепродают нас одна другой, как жестокий господин перепродает невольника другому господину, столько же или более жестокому. И когда уже душа и тело истончатся скорбями, соделаются слабыми, ничтожными, подобно паутине, - принимает нас гроб!.. Для преодоления иной скорби нужно мужество; для исшествия из другой - мудрость; для избавления от третьей - смирение. Но во всех скорбях, при всех прочих добродетелях, непременно нужно терпение. Ни одна добродетель не может состояться без терпения; добродетель, чтоб пребытьдобродетелию, нуждается в терпении. Кто же поколеблется в добродетели, не претерпит в ней до конца, тот теряет свою добродетель. Господь сказал о благоугождающих Ему, что они плод творят в терпении (Лк. VIII, 15), повелел душу свою стяжавать в терпении (Лк. XXI, 19), возвестил, что спасется только претерпевший до конца (Мф. XXIV, 13).Вот отклик мой на ваш призыв из моего уединения! Да проникнет он во внутреннюю храмину сердца вашего, да раздастся в ней, да прольет в ней кроткое утешение, утешение, которое подают небесное слово и небесная надежда. Это - голос вопиющего из пустыни, молчащего в пустыне!.. И опять погружаюсь в мое молчание, в мою даль, в мою неизвестность, темные, вдохновенные, как ночь глубокая. Так молчит часовой, вытянувший свой урочный, заунывный отклик! Христос с вами.
Свт. Игнатий Брянчанинов
(Письма о подвижнической жизни, пис. 153)
Пишу к вам из уединенной пустыни, в которою наконец после продолжительных разъездов я прибыл и где начинаю лечиться. Дорогу совершил с большим утомлением; два раза возвращалась ко мне петербургская болезнь моя, т.е. отнимались ноги. Теперь идет из них сильнейшая испарина и чувствую некоторое облегчение. Скажу вам о Бабаевском монастыре, что он мне чрезвычайно нравится во всех отношениях. Местоположение премилое. Какой воздух! Какие воды, какие кристальные ключевые воды! бьют, кипят из горы, и в таком количестве, что было бы их достаточно, думаю, для всего Петербурга. Какие рощи с дубами! какие поляны! какая Волга! какая тишина! какая простота! Раскрываю книгу аскетического писателя, читаю ее - вижу, что здесь можно исполнить советы ее на самом деле, между тем как в Петербурге можно исполнять их только в воображении и желании. Словом сказать: для земного странствования моего, в эту минуту, не желал бы другого, лучшего приюта. С сердечною приятностию вспоминаю моих друзей петербургских; вспоминаю их с признательностию, призываю на них благословение Божие. Друзей мне дал Бог: эту мзду принял я от Всесвятой десницы Его за мысль самоотвержения, которой последовал с дней юности моей. Уже самый опыт убеждает в евангельской истине, повелевающей оставить все, чтоб наследовать все. Евангелие лишает человека того, чем он владеет неправильно. Из тихого пристанища, из дальней пустыни повторю то же, что говаривал из пустыни близкой: "Не увлекайтесь шумным, бурным потоком мира!" Да будут уши сердец ваших внемлюще гласу моления моего!.. Христос с вами!
Свт. Игнатий Брянчанинов
(Письма о подвижнической жизни, пис. 151)
Из моего уединения, с живописных берегов Волги, величественной и великолепной Волги, поздравляю вас с благополучным совершением начатого дела в семействе вашем, которое для родительского сердца вместе и так радостно, и так трудно. - Благословение Божие да осенит новобрачных! благословение обильное, такое, чтоб вы ясно его видели, утешались и за него благодарили Бога. Он тем, кого любит, посылает скорби, а вслед за скорбями - утешения. То, что скорби сменяются утешениями, а утешения скорбями, рождает веру к Богу и мертвость к миру. Вера, взяв человека за руку, поставляет его пред Богом. Такой человек возносится превыше мира: под ногами его - мрачный хаос сомнений, неверия, заблуждений, умствований напыщенных и вместе суетных. Так, под ногами того, кто взошел на вершину высокой горы: облака, утесы, пропасти, шумящие и скачущие по скалам водопады. Земная жизнь - ни на час не прерывающееся путешествие. Идем, идем: внезапно отворяются врата вечности, и мы теряемся в ее невообразимом пространстве. Как прекрасно говорит святой Давид: "Пришлец аз есмь на земли: не скрый от мене заповеди Твоея!" Точно: закон Христов - нить, по которой мы выбираемся из мрачного лабиринта земной жизни в блаженную вечность. Будьте здоровы, благополучны.
Свт. Игнатий Брянчанинов
(Письма о подвижнической жизни, пис. 152)
В тихом уединении, на берегу величественной Волги, часто вспоминаю вас, прекрасная, благословенная чета! и вы - на берегу пространных вод, на берегу моря, которое по времени бывает тихо, бывает чисто, как зеркало, а по временам встревоженное бурею, покрывается мутными волнами, седою пеною. Такова наша жизнь! В ней тишина и буря сменяют одна другую, а время уходит, уходит, стремится погрузиться в бездну вечности. Блажен тот пловец житейского моря, который часто устремляет взоры к небу. По светилам небесным он направляет путь свой, не унывает при бурях, не доверяет и тишине моря: оно -так изменчиво, для которых доступно небо - вера; ею мы усматриваем духовное небо: учение Христово. На этом небе сияет Евангелие, как солнце; Ветхий Завет, как луна: писания святых отцов, как звезды.
Пишу к вам прямо из сердца, пишу то, что внушилось ему сказать вам. Мое сердце - с такою же сладостною простотою к вам, как и ваше ко мне. Такие отношения - истинное сокровище. Любовь к ближнему - величайшее наслаждение! А то утешает меня особенно в моих отношениях дружеских, что причина этих отношений - Бог. Он, как говорит Писание, - святяй и освящаяй всяческая; Он источник всякого истинного блага, всякого истинного, чистого наслаждения. Он сохранит меня в вашей памяти, а вас в моей. Он даст вам услугу - талант дружбы, полученной от Него же. Вот чего я желаю: желаю, чтоб при вступлении в вечность мы сподобились в сонме благих и верных рабов предстать Господу, сказать Ему: "Ты даровал нам прекрасный талант дружбы, приносим Тебе приобретенный на него другой талант - талант драгоценный спасения".
Свт. Игнатий Брянчанинов (Письма о подвижнической жизни, пис. 150)
Радуги округ как терем высок,
Птицы откуда-то из поднебесья,
Белая церковь и белый песок,
Даль голубая, зеленые всей.
Синяя речка с лазурной волною,
Блики зеленые и золотые.
Редко такое бывает со мною...
И облака серебром налитые.
И тишина. И расходятся травы,
Словно их гладят прохладной рукой.
Свет несказанный небесной державы.
И тишина. И Господь. И покой.
Только пусть дольше продолжится лето
С этим стремлением к радуге птиц.
Этой земле и Царице Всепетой
Мы покланяемся, падая ниц.
Только пусть-дольше продолжится этот
Млечный над весями радуги мост,
В облаке радуги, в облаке света
Этот земли к поднебесию рост.
О вечность, вечность вожделенна!
Стократ, ты, вечность преблаженна!
Горя огнем любви к тебе,
Волнуется вся кровь во мне;
Коликим жаром я пылаю -
Изречь то сил не обретаю.
Не все ли мы о том известны,
Что блеск обманчивых утех
И суетны заботы всех -
Один лишь смех и сон прелестный?
Как можно там сыскать блаженство,
Где нет прямого совершенства?
Все в свете тленно, все минет:
Лишь вечности границы нет.
Что пользы, хоть по горло весь
В весельях утопаю днесь?
Заутра вся исчезает радость,
И желчью сделается сладость.
Все краткой жизни нашей время
Есть действий неисчетных бремя.
Хотя б во всех земли странах
Я был властительный монарх;
Хоть целая б была вселенна
Державе нашей покоренна:
Но смерти под серпом вся власть
Должна во прах мгновенно пасть!
О суета! чем я прельщаюсь?
Чрез игры, смехи и забавы
Нельзя достигнуть горней славы.
О мир, прелестный суетою!
На век прощаюся с тобою.
Горя желаньем благ превечвых
Пролью мой вздох из недр сердечных,
Ни гнев, ни бедствий миллион
Не сильны сделать мне препон.
Хотя за вечность пострадаю,
Болезнь сию не уважаю,
За претерпенье ран и зла
Мне вящша предлежит хвала.
Та язва скорбь не производить,
Котора от любви приходит.
О вечность, вечность вожделенна!
Стоврат ты, вечность, преблаженна!
Слава Богу о всем!
Непотребный раб Егор.
("Творения Георгия затворника Задонскаго", часть 3, письмо 1, стр. 6)
Повсюду обновляется красота земная: цветут луга, леса и горы, по рощам раздаются хоры прекрасных птиц, поющих вся создавшаго Творца; ликует оживотворяемая тварь!- Там торжествуют на земли земныя твари, а вы от видимаго и временнаго переходите в жизнь всеобщаго воскресения - к невидимому и вечному, к неизреченной радости, к свету невечернему, к тем наслаждениям, которыя ожидают всех любящих Господа своего, сотворшаго небо и землю и уготовавшаго послушающим словес Его обители многия - дивныя и чудныя.
Радуйтесь о Господи!
1-го Мая, 1835 г.
("Творения Георгия затворника Задонскаго", часть 3, письмо 362, стр. 218)
Открыта перед нами богатая духовная сокровищница, будто на некоем торжище духовном предлагаются товары - разумею Божественные Писания и их толкования. Сидят на местах своих, будто купцы, учители церковные и из своих книг, как бы из хранилищ, высыпают перед нами множество дорогих жемчужин. Не поленимся выбрать из них хотя одну - самую дорогую и самую лучшую.
Вот Св. Феофилакт, архиепископ Болгарский, раскладывает свой товар - книгу толкований своих - и предлагает нам одну жемчужину, называемую Святая Вера. Никто не удивляйся тому, что я и Святителя между купцами и торговыми людьми поставил: ибо духовным товаром торговать и высоким лицам духовным, и первейшим архиереям - святым Апостолам заповедано. Сам Христос им сказал: куплю дейте, дондеже' прииду. Итак, пусть предлагает нам свой товар и архиепископ Болгарский. Что же ты скажешь нам, архиепископе Святый, о товаре своем, о дорогой жемчужине? - Слушайте: он говорит!
"Настоящая жизнь есть море; купцы суть те, которые странствуют по сему морю и стараются приобрести какое-либо знание. Мнения многих мудрецов представляют в себе многие жемчужины; но одна драгоценная жемчужина, ибо одна истина, которая есть Христос, и одна только драгоценная жемчужина - истинная вера. И как обладающий жемчугом и часто держащий его в руке сам знает, каким владеет богатством, а другие того не знают, так и проповедь истинной веры сокрыта бывает от нерадивых и не хотящих искать ее. Но необходимо должно искать и иметь сию истинную жемчужину и отдавать за нее все". Вот слова Феофилакта.
Поистине дорога та жемчужина, без коей и быть христианином и спасение получить невозможно. Так говорит Апостол: "Без веры невозможно угодити Богу" (Евр. 11,6). И еще: "Праведный же от веры жив будет" (Рим. 1, 17). Итак, должно все продать, чтобы только купить эту жемчужину.
Свт. Дмитрий Ростовский
(Избранные творения, "Дорогие жемчужины", стр. 33, 34)
115. Говорящие или что-нибудь выполняющие без смирения подобны строящим дом зимою или без цемента. Опытом и разумом найти и постичь смирение есть [счастье] очень немногих. Распространяющиеся о нем словесно похожи на измеривающих бездну.
Мы же, слепые, отрочески догадывающиеся об этом великом свете, скажем немногое. Настоящее смирение не имеет смиренной речи, ни смиренного вида, не понуждает мыслить смиренное, ни, смиряясь, упрекать себя. Хотя [все] эти признаки и образы смирения [суть] как бы разновидности его, но само смирение есть благодать и дар свыше. Существуют, как говорят отцы, два смирения: а) считать себя низшим всех и б) приписывать свои добрые дела Богу. Первое - начало, второе же - конец [смирения]. Ищущим его следует сознавать и иметь в уме три таких [предмета размышления]: 1) что они грешнее всех людей, 2) отвратительнее всего творения, как противоречащие своей природе, и 3) несчастнее бесов, как демонские рабы. [Смиряющийся] так должен говорить: "Точно ли я знаю грехи людей, каковы они и сколько их? Превосходят ли они или равняются моим грехам? Вследствие незнания будем, душа, считать себя ниже всех людей, как землю и прах под их ногами1. И как мне не считать себя гнуснейшим всех тварей, когда они соответствуют своей природе, с какою рождены, я же по неизмеримым беззакониям уклонился от природы? Подлинно звери и скоты чище меня, грешника. Потому я, низвергающий себя до ада и лежащий [в нем] прежде смерти, ниже всех. Да и кто не знает и не чувствует, что грешник низменнее даже бесов, как их раб, послушник и наследник с ними тьмы еще здесь?! В самом деле, он, несчастный, ожесточеннее бесов и, управляемый ими, пострадает чрез это, наследовавши с ними бездну. Обитающий прежде смерти в земле, аде и бездне! Как ты осмеливаешься именовать себя праведным, обратив себя злыми делами в грешного, нечестивого и в беса? Горе прельщению и заблуждению твоему, бесноватый, пес грязный, посылаемый за это в огонь и тьму!"
Прп. Григорий Синаит
(Творения, "Весьма полезные главы...", стр. 54-56)
94. Устно произносимое к научению других слово бывает различно и не одинаково истекает из четырех источников, а многими способами. Иное слово [исходит] от учения, иное - от чтения, другое - от деятельности и иное - от благодати. Но, как вода, однородная по природе, претворяется в присущее ей свойство применительно к различию лежащей под ней земной почвы и изменяется, как это познается и на вкус, то в горькую или сладкую, то в соленую или кислую, так и произносимое слово, изменяясь сообразно нравственному строю всякого, узнается в действии и чрез него приносит пользу.
95. Слово дано всякому разумному существу в наслаждение, и от слова, как от некоторой разнообразной пищи, воспринимающая душа [всегда] чувствует неодинаковую сладость. Научное слово есть для нее как бы воспитатель, нравственно образующий ее. Слово от чтения как бы наполняет ее водой успокоения, слово от деятельности насыщает ее, подобно богатому травой пастбищу; слово благодати веселит, как чаша, переполненная [вином] (см.: Пс. 22, 5). Неописуемая благодатная радость от слова благодати просветляет [душу], как елей, от которого блистает лицо (Пс. 103, 15).
Прп. Григорий Синаит
(Творения, "Весьма полезные главы...", стр. 42, 43)
22. Изыскивающий [смысл] содержания заповедей помимо их [выполнения] и чрез чтение или изучение жадно стремящийся его найти подобен воображающему тень взамен истины. Слова истины в носителях1 ее есть [знак] действительного участия в ней. Безучастные же к истине и не посвященные в нее, ища ее содержания, заимствуют его из "безумной" мудрости. Их апостол назвал душевными, не имеющими Духа, хотя сии и превозносятся истиной (см.: 1 Кор. 2, 14).
Прп. Григорий Синаит
(Творения, "Весьма полезные главы...", стр. 14)
19. Закон духа жизни (Рим. 8, 2), по апостолу, есть тот, который говорит и действует в сердце, подобно тому как [закон] буквы осуществляется плотью. Тот [духовный закон] освобождает ум от закона греха и смерти. Этот же [письменный] позволяет тайно фарисействовать, а телесно соблюдать закон исполнением заповедей пред [посторонним] взором.
20. Собрание всех заповедей, соединяемых и упорядочиваемых Духом (см.: Еф. 4, 16), [иногда] называют совершенным или еще не усовершившимся человеком - в зависимости от его [нравственной] зрелости1. При этом заповеди образуют как бы тело, добродетели же, как выкристаллизовавшиеся внутренние качества, - кости, а благодать - живую душу, движущую тело и производящую дела по заповедям. Беспечность же и ревность к возрастанию во Христе показывают, младенец ли кто или совершеннолетний теперь и в будущем [веке].
21. Желающий возрастить тело заповедей пусть потрудится с сильной тоской в искании чистого разумного молока материнской благодати. Отсюда всякий ищущий и желающий приращения возраста во Христе питается молоком [благодати]. Молоко, способствующее возрастанию, или, что то же, премудрость, дает из своих сосцов теплоту, а питательный мед дает совершенным свою радость к очищению. Мед, говорится, и молоко под языком Твоим (Песн. 4, 11). Молоком Соломон назвал окормляющую и совращающую силу Духа, а медом - Его очистительную силу. Намекая на различие [этих] действий [Духа], великий апостол сказал: "Как младенцев напоил я вас молоком, а не твердой пищей [напитал]" (см.: 1 Кор. 3, 1-2).
Прп. Григорий Синаит
(Творения, "Весьма полезные главы...", стр. 13, 14)
