Ольга Гуманова
православный христианин
|
Письмо читательницы в газету "Как жить".
Х+У = дикая любовь. Правда, односторонняя.
Наконец-то получив гражданский развод (а церковный – без вины, хотя доля вины, конечно, была – уже получен давно), наслаждалась свободой ( в рамках заповедей), даже празднуя свое одиночество и подумывая, что это, может быть, мой путь, уверенная, что никогда и никого больше не пущу в свое сердце (за исключением восхищения некоторыми, как правило, недосягаемыми в смысле постоянного общения людьми) я вдруг решила, что за «страдания» и терпение» уж что-то в этой жизни хорошее должно произойти, что-то вроде награды, уже пора. Вдруг появилась надежда, что сразу же спустится с небес (словно это заслужила) земное, семейное счастье, о котором все-таки, как оказалось, мечтала и «созрела», (уже забыв тот кошмар, отрезвивший относительно семейной жизни и реальных, повседневных отношений), готовая снова любить, заботиться, жить «для него». И тут как раз, придя на практику в новый отдел, обратила внимание на сотрудника, с которым сталкивалась по работе давно. Тогда-то он казался мне лишь коллегой, существом среднего рода. Скажи тогда мне кто, что за чувства я к нему буду питать теперь, я бы не поверила. Хотя однажды, столкнувшись с ним по работе поближе, обратила на него внимание. Я даже помню тот момент: я была отчаянном положении (у всех впереди – отпуск, развлечения, а у меня на руках – безнадежно больной близкий человек), А У, казавшийся для меня лишь существом среднего рода вдруг стал кем-то особым, значимым. Это чувство было тогда замешано на ропоте и зависти – я – в ужасном положении, а он – словно воплощение житейского благополучия, у него свой, неведомый мне мир, и так хочется туда, к нему… С тех пор отмечала его на расстоянии, что-то вроде «зрительной пассии», и вроде бы не без доли взаимности. И теперь, казалось, уже забыла о мимолетной симпатии, еще уверенная, что праздную одиночество, что я «выше всего этого» – т.е. как ее там? - да, «любви», хотя, как теперь понимаю, в глубине души сознавала опасность влюбленности при новой встрече с ним. Итак, придя в новый коллектив, последнюю инстанцию, после чего – работа в другом месте. (т.е. – скорее всего - расставание с этим коллективом навсегда), я встретила свою давнюю, поверхностную симпатию. Но как же, я иду сюда только работать! (хотя в глубине души надеялась, вернее, в мечтах уже выстроила мысленную программу, уверенная в ее счастливом конце). А он, обычный человек, в чем-то, может, примитивный, с интересами «как у большинства», неразговорчивый по натуре, стал общаться, словно искал повод заговорить, задавая общие, дурацкие вопросы. Но как же, я выше этого! Я фыркала и отстранялась, хотя уже поймала себя на том, что все время думаю о нем, и хочется узнать о нем побольше, особенно в плане наличия семьи. Я подумала, а может это Он, тот самый человек, моя половина - ровный, спокойный, в отличие от бывшего мужа и объектов «симпатий на расстоянии». Когда в коллективе начинались разговоры на «всякие такие» темы, он молчал, не смеялся пошлым шуткам или удалялся, что привлекло меня к У. Но как же я покажу свои чувства? А вдруг у него уже все устроено? Говорили, что он не женат, другие – что разведен, третьи - у него дети в школу ходят и др. Подруга сразу сказала: что никаких там серьезных отношений и быть не может. Просто мужикам скучно, а тут ты – новый элемент в коллективе. Но я, со своей категоричностью и формальной, почти фанатичной православностью, помышляла только о серьезном, только так: черное или белое.
Я поехала на выходные в Санкт-Петербург с экскурсией. Молилась блаженной Ксении: помоги, может, это - Он? Скучала дико, ждала рабочего дня с нетерпением. На работе, казалось, он не уходит и ждет повода, чтобы «случайно» уйти со мной. Но я не давала такой возможности, считая себя опять «выше того, чтоб что-то подстраивать». На собрании он сел почти рядом, и все время бросал взгляды в мою сторону (а там, кроме меня, никто не сидел) и пытался заговорить. А я – опять – почти ноль внимания. Этот проклятый «негативизм», когда человек ведет себя противоположно тому, как он хотел бы (это я о себе). И тут, словно по прошению, случайно в разговоре мелькнуло, что он женат, на следующий день – что ребенок в школу ходит. Я даже поучаствовала в этих разговорах, с улыбкой на лице. Но была в шоке. Что же это было? Показалось? Лишь дружеская симпатия с его стороны? А мои чувства зашли слишком далеко и превратились в страсть. Дошло до того, что в очередные выходные, в День Св Троицы, стоя в Храме, вместо молитвы я думала только о нем (где он, и что сейчас делает). А в парке, где множество людей гуляло с детьми, в каждом мужчине с ребенком виделся У. И казалось, что там, у них – загадочный, недоступный мне мир. И поймала себя на зависти к тем, кого Господь не ведет, вернее, ведет, но не так, как меня, у которых, казалось бы все гладко и по плану.- учеба, женитьба, семья, дети и т.д., это даже не зависть, а тоска по тому, чего у меня нет. А мне приходится вымаливать то, что для большинства кажется элементарным и они об этом не задумываются. Познав с приходом к вере то, ради чего стоит жить, в тот миг готова была все бросить и променять на простое, житейское счастье этих мирских людей. Весь предыдущий путь представился мраком и сплошными скорбями, псевдодуховностью. Да, я считала себя выше этого, а теперь влипла сама. Что-то внутри раздирало меня. И это день Св. Троицы. Бог оставил меня! – думалось мне. Нет, это так мы оставляем Его. Убивало то, что позволила себе размечтаться, влюбиться в человека, вполне земного, заурядного, а не какого-то недосягаемого; в кои-то веки захотелось всего лишь простого, земного счастья, и сразу «облом». Да, это, возможно, плотская страсть, но она зашла так далеко, что готова была все отдать, лишь бы просто был рядом У, просто сидеть и смотреть на него, ради этого готова все бросить – ни работа, ни учеба не интересны, и сама себе не нужна, жизнь не имеет смысла. Как в детстве – держать любимую игрушку, иметь ее и никому не давать.
На работе старалась держать себя в руках. Однако, услышав разговор У. по телефону, кажется, с женой (а вдруг с мамой?), впала с истерику и дома рыдала весь вечер. На следующий день отпросилась с работы, так стало плохо при одной мысли об этой ситуации. В такие моменты лезут в голову мысли о нашей «жизни в целом», неудавшейся, проклятой. А лукавый помогает, подсовывая доводы, которые складываются в логическую цепочку, и еще больше убеждаешься в своей никчемности. А фантазия работает на полную катушку. Вечером, когда мама наливала мне чай, я злилась, представляя картину: где-то там сейчас У., ему жена готовит ужин… Не говоря о мыслях насчет более сокровенных деталей его жизни. Хуже всего то, что в голове крутилось: а вдруг он так же страдает и не подает виду? И в своих «мечтах» представляла его чувства, но от этого становилось не легче.
Однако «надежда умирает последней»: а вдруг есть шанс? А вдруг он действительно разведен? Кто-то говорил – у него лишь формальная семья. И я пыталась общаться с У. как со всеми, чтобы побольше узнать о нем. Однако в присутствии У. сердце колотилось, меня словно парализовывало, и слова не шли с языка. А со стороны я, наверно, выглядела мрачно, угрюмо, что могло восприниматься им в свой адрес и отталкивать. И У. уже не так активно и часто заговаривал со мной, и, казалось, шарахался от меня при разговоре. Может, испугался, почувствовав, что я к нему питаю (меня мог выдать взгляд и что-то в поведении)? Всякие доводы лезли в голову. Трудно понять другого человека, что им движет, может быть, нам порой только кажется, и мы воспринимаем его поступки в свой адрес. Так мы пытаемся думать за других, примеряя все к себе. И я, наверно, так же взглядом и поведением когда-то искушала кого-то, не осознавая этого?
Превратилось в мучение – ходить на работу и видеть недосягаемого У., зная, что «никогда»…
Когда я поняла, что у меня 2 пути – или выкинуть все это из головы, или я заболею (Подумай о маме!), то попыталась взять себя в руки. Здесь уже действовал инстинкт самосохранения. Стала пытаться сопротивляться всему этому. С Божией Помощью. Он всегда рядом и Готов нам помочь, если только мы Его сознательно не оставляем, меняя на не стоящее, тленное…
Батюшка сказал: «Молитесь, чтобы Господь Отнял это чувство». И процитировал одного старца: «Мы не властны над мыслями, но мы властны не вить гнезда, где они бы жили».
Также помогало задетое самолюбие: раз на меня не обращают внимания, то какой во всем смысл? И я «не отставала», максимально показывая, как «не обращаю на него внимания», проходя мимо него с таким выражением лица, что его вообще нет, пустое место.
Я понимала, что это уже болезнь, даже если вдруг чудом окажись чувство взаимным, я не смогла бы адекватно общаться с У. И я взмолилась: «Господи, дай мне равнодушие к У.! Ничего сейчас больше не надо!» Так меня «скрутило» внутреннее обстояние, что даже об отвращении к У. просила.
Прошение почти исполнилось. Я стала трезвее смотреть на У., воспринимая его даже внешне по-другому. Стало появляться ощущение неестественности, надуманности всего этого чувства, словно оно обращено не к реальному У., а вымышленному объекту, многие черты которого додуманы. С удивлением косилась на носовой платок, пропитанный слезами безысходности и отчаяния. А тогда ведь рыдала так, словно оплакивала умершего. Исповедовалась и причастилась. Заказала молебен св. мч. Киприану и Иустине. И, как казалось, случайно, в проповеди батюшка сказал, что «порой нам кажется, что святость – это что-то серое, скучное, неинтересное, как и хождение в церковь, а мирские интересы и страсти – заманчивыми, яркими, красивыми». Я поняла, что мы часто, неудовлетворенные жизнью, жалеем себя и придумываем кумиров, наделяя их желаемыми свойствами; изобретаем причины скорби, таковой на самом деле не имея, подгоняем событие или чувство (здесь – желание любить и быть любимым) и наше влечение к печали– под первый попавшийся объект. А затем верим в это соответствие, и не хотим, а потом и не можем избавиться от него, погружаясь все глубже и глубже в обстояние. А когда уже невмоготу, мы так глубоко погружены в него и зависимы, что приходиться лечить хирургическим путем. И я решила: «бой – романтике!» Но не тут то было. Наверно, придется, вытравливать чувство долго и мучительно. Главное – не соскользнуть на эти мысли, не представлять У., стараться быть довольной своей судьбой. Ведь эта моя тоска «а как у него?» - непризнание своего пути и Воли Божией обо мне. Хорошо бы больше не встретить У. и «протянуть» в том же духе. Господи, Дай равнодушие к У.!
Но оставалось еще 4 дня. Да, говорила я себе: опыт есть, время лечит. Однако программа саморазрушения была запущена, и уже не хотелось «слезть с иглы» этого внутреннего обстояния, хотя знала, что это все самообман. И мысли об У., вернее его образе, навязчивом образе, к которому привыкла, .снова казались льстиво приятными и заполняющими душевную пустоту, и от них не хотелось избавляться. Да, причина во мне самой, надо менять себя. Я попыталась смириться. Ведь «сила Божия в немощи совершается».
Накачавшись валерьянкой, я доходила оставшиеся три дня на работу, стараясь на сталкиваться с У. (но как теперь считаю, «не использовала последний шанс»). Были даны силы воспринимать все отсраненно и даже говорить с ним по работе. И, казалось, что все позади. Но не тут- то было. Надежда даже в последний день теплилась. А программа саморазрушения все еще действовала. Согласно ей, я же должна «оплакать», что «мы расстаемся навсегда». Такая вот драматизация. Но удивлялась своему спокойствию, когда, после прощального банкета, сказав обычное формальное «до свидания», «мой» У. спокойно ушел, словно завтра придет снова на работу. Ушел к своим делам, к жене, наверно; готовиться к поездке в отпуск… А для меня скорее всего - навсегда. Но опять поразительное спокойствие. Однако. придя домой, дала волю своим чувствам, снова погружаясь в отчаяние и безысходность. Может быть, надуманную?
А в мыслях словно голос шептал: «Навсегда!» Или: «Оттолкнула хорошего человека, сама, своими руками, а семья –то формальная у него, ее –то и нет…» А еще: Да ладно, тебе все это показалось…» До сих пор не пойму, что показалось, а что было с его стороны. Может, у меня «бред отношения»?
Теперь, после всего этого и не знаю, смогу ли, захочу ли с кем-нибудь общаться. А вдруг опять не так пойму?
До сих пор одна моя половина скучает и надеется, подкрепляемая, наверно, внушениями от лукавого, а другая – понимает, что причина – во мне самой, что все это не о нем, не о нем! (раздвоение личности, не правда ли?)
И все-таки где-то в глубине не оставляет надежда и мысль: «Когда-нибудь, будет еще шанс. Кто бы не разубеждал, все еще кажется, что У тоже так где-то сидит и вспоминает меня.. Ведь так хочется в это верить»… Однако опять мысль: «ты это все пишешь, а он сейчас развалился перед телевизором и уже давно забыл о твоем существовании».
Но для чего же это все было попущено Богом?
За самонадеянность – я была уверена, что смогу своими силами противостоять симпатии к женатому, как тогда думала) человеку, часто давая советы по этому поводу безнадежно влюбленной знакомой («Да что ты, не стоит того, это лишь болезнь и «прилепление к земной твари», как выразился один батюшка по поводу моей давней, прошедешей, тогда безнадежно неразделенной любви»).
…Недавно сотрудница ( во время типичного разговора за чаем с обсуждением мужчин, в т.ч. У.) вдруг сказала: да что ты, он же разведен. И опять закрутилось: « А вдруг?»
Только когда?
Х.
|
