Петров Георгий Михайлович
оглашенный
|
(эссе о судьбе, жертве и любви)
"И вот она, нарядная, на праздник к нам пришла.
И много-много радости детишкам принесла…"
Мы привыкли слышать в этих строках наивную новогоднюю радость. Детская песенка — простая, светлая, почти игрушечная. Но сегодня в этих словах слышится пророчество. Потому что эта «ель», нарядная, торжественная — и есть Россия, приносимая в жертву на алтарь человечества. Не для утех, а для света. Не как украшение, а как Премудрость, восходящая на крест, чтобы — через боль, унижение и непонимание — дать миру главное: любовь и истину.
Россия — это не просто география, не государство в привычном смысле. Это — душа, открытая Богу и боли. Это путь сквозь века — не ради себя, а ради тех, кого она взращивает не для мира сего, а для Вечности.
Её судьба — как роман, написанный Самим Богом: глубокий, тяжёлый, пронзительный. В нём есть тьма, есть предательство, есть пустота — но финал озарён светом. В этом романе Россия не идёт широкими победными шагами — она ползёт через боль, чтобы подняться и сказать: «Без Бога — пусто. С Богом — даже страдание наполняется светом».
"Россия не мыслит себя без Бога,
и ведёт нас к Нему трудными путями,
исследуя все тупики и помойки…"
Через всё низкое, грязное, мрачное она идёт не к гибели — а к очищению. В каждом позоре, в каждом духовном падении она рождает людей, ищущих не власти, не комфорта, а правды. Россия показывает ложь в её уродстве, чтобы душа захотела света. Этот путь — крестный: тяжёлый, мучительный, но праведный.
Парадокс России в том, что она — жертва, и в этом её сила. Как та самая ель, срубленная ради света, принесённая в дом, чтобы осветить ночь. Наряженная гирляндами, чтобы в детском сердце вспыхнула надежда. Так и Россия — принесена в жертву, чтобы в мире засияло нечто большее, чем просто жизнь: Смысл.
Особую глубину обретает в этом символе имя Ель-Цин.
Разделённое, оно становится многослойной метафорой:
«Ель» — символ красоты и праздника, но и жертвы.
«Цин» — звучание жёсткое, как металл, как «цинк», как смерть. И в то же время — отзвук чужого, властного, холодного.
Ель-Цин — это не только человек, это эпоха. Момент, когда Россия была срублена — больно, безжалостно — и принесена на алтарь нового времени. Её кровь уходила в землю, её душа стояла обнажённой перед Богом — без идеологии, без защиты, без опоры. Но именно в этой тьме, в полном одиночестве, она впервые по-настоящему взглянула в небо.
Россия — не пала. Она вошла в ночь души, чтобы обрести своё подлинное лицо — не в идеях, не в славе, не в победах, а в любви.
Николай Бердяев писал:
"Русский народ — народ религиозного откровения.
Ему открывается не разумная истина, а истина бытия, истина жизни."
Это истина страдающая, но воскресающая. Парадоксальная, но истинная. Россия не гордится ни границами, ни технологиями, ни валютой. Её слава — в способности страдать и любить. В умении прощать, умирать и — всё равно — искать Бога.
"Народы, как и отдельные люди, должны платить высокую цену за великую истину."
— Ф.М. Достоевский
Россия — платит. Не потому что обречена, а потому что выбрана. Потому что её предназначение — нести свет в самую тьму. Показать, что даже в аду может родиться душа, которая говорит:
«Господи, Ты есть. И я — Твой.»
Слава России — не в победах, не в танках и флагах.
Слава её — в жертве, в кротости, в глубине.
Слава — в том, что она, как ель, несёт себя на жертвенник, чтобы засиял свет.
Россия — это не просто страна.
Это — роман, написанный Богом.
Это — путь, ведущий к небу через боль.
Это — Премудрость, восходящая на крест ради любви.
Святая Русь, веди нас к Богу.
Пусть даже по мраку, пусть через кровь и слёзы.
Пусть теряя всё внешнее — обретём внутреннее.
Пусть страдая — научимся любить.
И в этой любви — спасёмся.
В её судьбе — одна надежда,
Как мудрый способ бытия:
Придёт Господь, как вечный праздник,
И скажет: — здравствуй, вот и Я.
|