Латинов Сергей
православный христианин
|
Невнимательное мышление одарённых людей может приводить к колоссальным и неизмеримым разрушительным историческим событиям, процессам и результатам.
Одним из таких людей, как выясняется, был Иммануил Кант.
Результатом его невнимательности являются многие геополитические, общественные и личностные катастрофические реалии современности.
О результатах заплутавшейся "философии" Канта, поставившей во главу угла человеческое мышление, Гегель пишет (помимо других характеристик и разоблачений) следующее (вкупе с критикой философии Якоби):
- "… Много людей возрадовалось по поводу и того и другого вывода, так как лень разума считала, что эти выводы, слава богу, освобождают ее от всяких требований размышления, и теперь, когда не надо больше углубляться в себя, спускаться в глубины природы и духа, она может дать себе полную волю. Дальнейшим результатом этого положения вещей была автократия субъективного разума, который ввиду того, что он абстрактен и не познает, обладает лишь субъективной уверенностью, а не объективной истиной. Это доставляло новую радость; люди возрадовались тому, что свободе предоставлен полнейший простор, дано право, которого я не могу ни познать, ни оправдать и которое и не нуждается в таком оправдании; моя субъективная свобода убеждения и уверенности признается всем, что нужно. Якоби прибавил к этому третью радость, ибо согласно ему выходило, что так как желание познать истину приводит лишь к тому, что бесконечное получает характер конечного, то даже грешно желать познать истину. Какое это было безотрадное время для истины, когда исчезла всякая метафизика и пользовалась признанием философия, которая вовсе не была философией …"
Г.В.Ф. Гегель, Лекции по истории философии, Книга третья.
"Наука", Санкт-Петербург, 1994, стр. 513-514.
.
Таким образом получается, что Кант завершил то, чему Ньютон придал мощнейший надисторический импульс, - процесс создания и обоснования безбожной системы критериев.
Возможно, что в идентичности итогового разрушительного характера деятельности Ньютона и Канта на историю и общественное мышление есть своя единообразная причинность.
Так как при чтении биографии Канта обнаруживается, что есть немалое сходство в том, как пришлось жить Ньютону и Канту в юности и в молодые годы.
Необходимо также не упускать из внимания и такую информацию.
- "… Интерес к философии у Канта проснулся благодаря профессору Мартину Кнутцену. Кнутцен был пиетистом и вольфианцем, увлечённым английским естествознанием. …"
--- https://ru.wikipedia.org/wiki/Кант,_Иммануил
- "… исходным пунктом Канта была английская философия, а именно, юмовский скептицизм. …"
Г.В.Ф. Гегель, Лекции по истории философии, Книга третья.
"Наука", Санкт-Петербург, 1994, стр. 463.
.
А при чтении следующего текста возникает предположение, что смысл известной фразы "Религия это опиум для народа" был почерпнут либо непосредственно из философии Канта, либо из текстов тех авторов, на которых философия Канта оказала неизгладимое впечатление.
Православная Богословская энциклопедия или Богословский энциклопедический словарь. Том VIII Профессор Александр Павлович Лопухин
- "… Кант остается при том, что нравственная воля не должна иметь никакого отношения ни к Божественному Законодателю, ни к высшему благу, как определяющему мотиву. Воля через это, по Канту, запятналась бы, нравственная деятельность стала бы простою легальностию, необходимым послушанием внешнему авторитету ради его авторитета и его силы, и если бы стремление к высшему благу было определяющим мотивом, то это было бы эвдемонистическое и ненравственное стремление к награде. Нравственная автономия остается, таким образом, строго замкнутою в себе, не нуждающеюся и неспособною к божественному воздействию. Где же остается место религии подле такой самоопределяющей и самодовольной нравственности? В том, – отвечает Кант, – состоит религия, что мы наши нравственные обязанности сознаем, как божественные заповеди. Но эти обязанности не потому обязанности, что мы видим в них божественные заповеди, но потому, что мы их признаем божественными заповедями, что непосредственно сознаем обязанностями. Нравственность есть таким образом заключающаяся в себе сущность религии. Что религия мыслится как отношение человека к Богу, – это есть только внешний придаток; это воображаемое отношение к Богу не стоит ни в каком необходимом отношении с существом нравственности, но примыкает к нему отвне, как платье или украшение, чтобы прикрыть ее суровые формы и сделать для слабого человека приятною и привлекательной. Убеждение в возможности привлечь на себя действия благодати (отличной от нас природы) есть мечта, так как мы не можем никакого сверхчувственного предмета познать в опыте, ни тем менее – влиять на него так, чтобы привлечь его к себе. Это вид суеверия привлекать к себе небесные явления, это – мечты, в которых хотя и может быть согласный метод, однако мнимые внутренние влияния должны сводиться на нравственные, как разумные. Религия всегда будет убыточным самообманом. Это не суеверие только совершением нравственно безразличных действий (культа) благорасположить Бога, но это есть нелепая мечта стремиться к мнимому общению с Богом, так как это чувство непосредственного присутствия высшего существа и отличие этого чувства от всякого другого, даже от нравственного, было бы восприятием воззрения, для которого в человеческой природе нет никакого органа. Такая галлюцинирующая мечта была бы нравственною смертию для разума, без которого не может утверждаться никакая религия, так как всякая религия, как и вся нравственность, должна утверждаться на правилах. Отсюда церковная вера, если она не может обойтись без твердо установленных положений (которые содержат нечто большее, чем чистую нравственность), во всяком случае должна иметь принципом, что она должна представлять конечною целию религию доброго образа жизни и что без всего прочего она может обойтись. Религия, по Канту, заключается следовательно в благоповедении и совпадает с моралью. Все прочее, что приходит сверх этого, состоит или во внешнем культе, или во внутренних религиозных возбуждениях: – частию это плод самообмана, частию нечто полезное для человеческой слабости. …
… Кант допускает некоторую полезность исторической или церковной веры для юного человечества, но для зрелого она не нужна: она требуется, пока человек не укрепился в добре, а там ей можно указать двери. Этим взглядом Канта на историческую веру обусловливается неустойчивость его воззрений на откровение, благодать, чудеса, таинства, обрядовые действия. Откровение, по его мнению, возможно, но не необходимо; благодатная помощь тоже возможна (по крайней мере, невозможность ее нельзя доказать), но на нее не следует рассчитывать. Чудеса противоречат законам опыта и не содействуют выполнению нравственных обязанностей. Кант разделяет их на физические и нравственные, но не находит в прошедшем никакого факта, который должно бы было признать действительно чудесным. Кант, правда, не видит нужды оспаривать, что в прошедшем были чудеса, хотя и рекомендует их объяснять в нравственном смысле, но он приходит к заключению, что в настоящем и будущем чудеса уже не бывают и не могут быть. И благоразумные правительства, – говорит Кант, – приняли за правило допускать, что в древности бывали чудеса, но новых отнюдь не дозволять. Обрядовые действия, по Канту, имеют значение лишь, как внешнее выражение внутреннего настроения, но не сами но себе. Таково учение Канта о религии…
Источник:
--- https://azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/pravoslavnaja-bogoslovskaja-entsiklopedija-ili-bogoslovskij-entsiklopedicheskij-slovar-tom-8-kalendar-biblejsko-evrejskij-i-iudejskij-karmanov-d-i/129
.
|
