Федосенков Феликс Григорьевич
 православный христианин
|
Дочитайте главы из романа до конца и многое станет ясно.
Великая Мария
... Из коридора донесся голос Лазаря. Он о чем-то договаривался с хозяином гостиницы.
- Она останется всего на одну ночь. Мы вам за это заплатим. При чем здесь левиты?
Женщинам не удалось расслышать ответ хозяина гостиницы.
- Мы вам обещаем, что уйдем рано утром. Уйдем все вместе. Да-да, и она тоже уйдет, - вновь послышался голос Лазаря. - Жизнь полна неприятностей. В этом я с вами согласен. Но поверьте, что из-за нее у вас неприятностей не будет.
Хозяин гостиницы вновь начал что-то объяснять Лазарю.
- И в этом я с вами абсолютно согласен, - произнес в ответ хозяину гостиницы Лазарь. - Каждый из нас обязан дорожить как своим честным именем, так и доброй славой своего дома, но эта женщина никакая не проститутка. Можете мне поверить.
- Это он про тебя, - взглянув на Великую Марию, прошептала Марфа.
- А здесь я вам возражу! - видимо, теряя терпение, громко произнес Лазарь. - Быть проституткой и слыть проституткой - это вовсе не одно и то же. И разница между слыть и быть - весьма большая. Священники тоже могут ошибаться. Поэтому никому не мешает иметь свой собственный взгляд на некоторые вещи. Послушайте, почтеннейший! - переходя на повышенный тон, продолжал Лазарь. – Ну, что с того, что она прислуживала в одном из египетских храмов? Наш пророк Моисей тоже служил в одном из египетских храмов. Но разве от этого его пророческая миссия пострадала? Нет, не машите рукой, а ответьте мне: разве помешало Моисею стать еврейским пророком то обстоятельство, что ранее он был египетским жрецом наивысшей степени посвящения? Ах, ваши левиты и это не признают! Ну, тогда передайте вашим левитам… Нет, лучше ничего им не передавайте. Держите деньги и знайте, что завтра рано утром мы покинем вашу гостеприимную гостиницу, честью которой вы так дорожите!
- Ну, что за люди? - покачав головой, задала свой риторический вопрос сестра Лазаря – Мария. - Пусть какой-нибудь грешник замерзает или истекает кровью, но в свой дом я его не позову. Потому что от этого пострадает моя собственная честь. Но это же глупость.
- Для хозяина гостиницы - это не глупость. У него три дочери. И их всех надо выдать замуж, - заступилась за хозяина гостиницы Марфа. - Кому из будущих женихов будет приятно узнать, что их будущий тесть якшается с грешниками?
- Так вы тоже считаете меня грешницей? – спросила сестер Великая Мария.
- Что ты, Мария? Как ты могла такое подумать? - возмутилась Марфа. - Нам ли не знать, что, когда любишь одного мужчину, всех остальных и на дух не надо.
- Пожалуй, мне лучше уйти, - промолвила Великая Мария.
- Даже не думай! - отрезала Марфа. - Во-первых, совесть твоя чиста, а, во-вторых, наш брат тебя не никуда отпустит. Если бы он думал иначе, то не стал бы тебя защищать. Скажи мне, что я не права.
- Ты, как всегда, права, Марфа, - ответила своей дальней родственнице Великая Мария.
В комнату вошел Лазарь. По его лицу можно было судить, что он сильно возбужден.
- По-моему, - сказал Лазарь, - эти палестинские евреи совсем перестали быть евреями. Если кто-то еще хранит наши традиции, то только те из евреев, кто живет за границей. Взять твоего отца, Мария, - обратился он к Великой Марии. - Как только царь Ирод Великий выхлопотал у Марка Антония губернаторское место для твоего отца, что сделал твой отец?.. Правильно! - не дождавшись ответа, продолжал Лазарь. - Твой отец тут же начал хлопотать за меня. И с его помощью я получил в управление галилейскую область. Благо мою должность наместника Вифании не надо было согласовывать с Римом. Для этого достаточно было указа царя Ирода. Один еврей помог другому еврею. Это достойно и праведно. А в сегодняшней Палестине один еврей готов возвести напраслину на другого еврея, если ему это выгодно. Что же удивляться тому, что суд евреям чинят в Палестине римляне и потомки царя - идумянина?
- Сядь и успокойся, - обратилась к брату Марфа. - Не забывай, что случилось вчера. Вчера одни евреи распяли за деньги другого еврея. Поэтому твои речи кажутся мне ребяческими. А ты давно уже не ребенок. И голова твоя наполовину седа.
- Так о чем вы здесь без меня говорили? - присаживаясь к столу, спросил Лазарь.
- Мария рассказывала нам об Иисусе, - ответила своему брату Мария из Вифании.
- Пусть расскажет еще. Я тоже хочу послушать, - попросил Лазарь.
- Мария, начни с того места, когда к тебе посватался важны сановник, а ты, вместо свадьбы, отправилась в Египет, якобы для учебы, а на самом деле ты хотела отыскать там Иисуса, - попросила Марфа.
- Да, все так и было, - согласилась Великая Мария. - Мой отец сперва очень расстроился, а потом решил, что так будет лучше. Мой отец ужасный прагматик. Он не верил в то, что мир в Палестине продержится долго. Он вообще считает Палестину вечно кипящим котлом.
- В этом твой отец прав, - поддержал рассказчицу Лазарь.
- Мой отец считал, что, когда в Палестине разразиться война, нам с ним придется вернуться в Египет. И, если я стану к тому времени жрицей одного из египетских храмов, то мое положение вернет ему доверие кредиторов. Мой отец, если бы нам пришлось вернуться в Египет, хотел бы вновь торговать зерном. Но Иисуса я в Египте не встретила. На какое-то время моя напряженная учеба даже позволила мне забыть о Нем. Но, когда я начала принимать участие в ритуалах, то моя любовь к Нему вновь дала о себе знать. Видя то, как жрица, представлявшая в мистериях богиню Исиду, тоскует по своему мужу Осирису, я очень хорошо понимала ее чувства. И, когда жрица возливала на ноги Осириса благовония, а затем оттирала его ноги своими волосами, я мечтала, что, когда я встречу Иисуса, я смогу сделать для него то же самое. Нет, я не собиралась ложиться на Его тело, как это делала жрица, изображавшая Исиду, я просто хотела умастить Его ноги миром и оттереть их своими волосами.
- А, если бы Иисус сам тебя об этом попросил? - спросила Мария из Вифании.
- О, чем попросил? - не поняла Великая Мария.
- Лечь, - пояснила Мария из Вифании.
- Я бы легла, - ответила Великая Мария. - Но Иисус меня никогда об этом не просил. Ему было достаточно духовного контакта.
- И тебе тоже? - вновь поинтересовалась Мария из Вифании.
- И мне тоже, - сказала Великая Мария. - Если же говорить о взаимном проникновении, то оно, конечно же, было. Но оно имело форму взаимных уступок. Мне было приятно во всем уступать Ему. Исполнять Его просьбы. Ему же было приятно уступать мне.
- Но ведь ты не только во всем Ему уступала, но еще и содержала Иисуса материально, - добавила Марфа.
-Да, содержала. И не только Его самого, но и семьи тех из Его учеников, которых Он призвал на служение. Их семьи бедствовали без кормильцев и мне приходилось часть сумм, которые я выручала за аренду земли и домов, передавать их семьям. Но, к примеру, Симон, которого Иисус нарек Петром, никак этого не оценил. По-моему, он какое-то время считал, что, чем хуже приходится его бывшей семье, тем лучше. Но я так не считала. Еще я должна была носить за общиной Иисусов меха с водой и съестные припасы. Тоже самое делали и другие женщины. Например, Иоанна – жена Хузы.
- Иоанна тоже поддерживала Иисуса материально? – спросила Марфа.
- Конечно же, - ответила Великая Мария. – Одних моих денег на все бы не хватило. Ведь скольких людей нужно было одеть, обогреть и накормить.
- И все же, Мария, что ты почувствовала, когда после двадцати трех лет разлуки ты увидела Иисуса в нашем доме? Ты обрадовалась? - спросила Мария из Вифании.
- Начну с того, что, бывая в доме отца наездами, я услышала, что в Иудее объявился пророк. Все называли этого пророка Иоанном. Он, живя в пустыне, призывал всех людей к покаянию. Ибо, как он считал, приблизилось к людям Царство Божие. Мне хотелось думать, что это Иисус, взявший себе второе сакральное имя. Ведь любящее сердце само себе судья и во всем хочет видеть знаки. Но Иоанн, когда я его увидела, даже издалека не был похож на Иисуса. Узнав, что я служу жрицей в египетском храме, Иоанн отказался стать моим духовным наставником. Но это и хорошо, потому что он мне тоже не слишком глянулся. Иоанн больше напоминал грозного вождя, чем любящего отца и доброго душевного брата, каким оставался в моей памяти Иисус. Спустя какое-то время я узнала, что в Галилеи появился еще один пророк, которого все назвали Иисусом. Мое сердце подсказало мне, что это Он. Ошибки быть не могло. И я пошла к вам, чтобы узнать все о Нем поподробней.
- И у нас ты встретила Его, - подсказала Великой Марии Марфа.
- Да, - подтвердила Великая Мария.
- Его ты сразу узнала? - спросила Мария из Вифании.
- Сразу, - ответила Великая Мария. Ведь внутренне Он ничуть не изменился. Остался таким же кротким и добрым к тем, кого Он любил.
- Поэтому Он и поцеловал тебя в губы, - подтвердила Марфа.
- Ну, конечно, - подтвердила в свою очередь Великая Мария. - И с этого момента я твердо решила, что буду до конца своих дней рядом с Ним. Если Он меня не прогонит.
- Насколько мне известно, Иисус никого не прогонял. Если не считать торговцев, изгнанных Им из храма, - добавил Лазарь.
- Он даже Иуду-предателя не прогнал, - вставила свое слово Мария из Вифании.
- И ровно через неделю Иисус окрестил тебя в Иордане? Как это было? Расскажи нам поподробней, - попросила Марфа.
- Эта неделя перед крещением далась мне не легко, - сказала Великая Мария. - Прежде всего, Иисус попросил меня не вкушать пищи с вечера той субботы до вечера следующей субботы. В воскресенье Он подвел меня к воде Иордана и попросил вспомнить всю свою жизнь. Сделав особый упор на том времени, когда, а я жила в имении своего отца в Таричее. И воспоминания мои не были светлыми. В доме моего отца почти каждый вечер бывали гости. Они были ему нужны для своих губернаторских дел. Мой отец любил повторять, что чиновник только тогда становится настоящим чиновником, когда уподобляется днищу корабля.
- Почему - днищу корабля? - попросил объяснить Лазарь.
- Потому что, - начала объяснять Великая Мария, - тысячи ракушек, налипающих на корабельное днище, мой отец сравнивал с людьми, через которых он мог реализовывать свои планы.
- То есть, в вашем доме бывали те, кого твой отец использовал, - уточнил Лазарь.
- Да, - согласилась Великая Мария. - Но и они тоже использовали моего отца. Правда, я поняла все это много позже. Тогда же меня удивляло, зачем отец приглашает в дом финикийцев? Известных торгашей и не менее известных развратников. Даже в башне, где я жила, были слышны их грубые выкрики. А про то, какие женщины забавляли гостей, я лучше промолчу. Неизвестно ведь, что каждую из них толкнуло на этот путь.
- И ты обо всем этом рассказала Иисусу? - спросила Марфа.
- Я рассказала ему то, что Иисус хотел от меня услышать, - сказала Великая Мария.
- И Иисусу тебя за это похвалил. Ведь - так? - спросила Марфа.
- Не совсем, - ответила Марфе Великая Мария. - Иисус стал объяснять мне, что семь смертных грехов, упомянутых в Писании, незримо витали в доме моего отца. И они - эти грехи - невидимым образом проникали в мою детскую душу. Поэтому каждый новый день недели я буду начинать с исповедания одного из этих семи грехов и каяться в нем.
- Но, живя в доме отца, сама же ты не грешила. Не так ли? - спросил Великую Марию Лазарь.
- Сама никогда, - ответила Великая Мария. - Но Иисус считал, что тот, кто сидит в собрании грешников, уже согрешает. А за одним столом с гостями отца я, все-таки, сидела. Не по своей воле, но сидела.
- И в каких грехах ты каялась Иисусу? - спросила Марфа.
- В первый день я отреклась от гнева. Это очень помогает мне сейчас, когда приходится общаться с Симоно-Петром. Петр кричит на меня, машет руками, топает ногами, а с меня весь его гнев как с гуся вода. Кончается это тем, что Петр просто выскакивает из комнаты.
Петра тоже нужно понять. Его отец ненавидел женщин. Возможно, это наследственное.
- А дальше? - спросила Мария из Вифании.
- На второй день я отреклась от гордыни. На третий - от алчности. На четвертый - от зависти. На пятый - от уныния. На шестой - от чревоугодия. На седьмой - от блуда.
- И все эти дни ты постилась? - удивилась Марфа.
- Да, - сказала Великая Мария.
- Но человек не может семь дней жить без еды, - усомнилась в правдивости слов своей дальней родственницы Марфа.
- С божьей помощью человек может все, - ответила ей Великая Мария. - Смогла и я.
- Но зачем же Иисус так мучал тебя? - пожалела свою родственницу Мария из Вифании.
- Он вовсе меня не мучил, - ответила сестре Лазаря Великая Мария. - Семь смертных грехов - это семь бесов, составляющих внутреннюю природу сатаны. Саму его суть. А избавиться от этих грехов человек может только с помощью поста и молитвы. Так учил меня Иисус.
- Вот, выслушала тебя и вчерашнего дня словно бы и не было. Ты сняла с моей души тяжелый камень, Мария, - призналась Марфа. - Если никто не хочет есть, то я предлагаю часик полежать. Завтра нас ждет тяжелый день.
- Можно и полежать, - согласился Лазарь.
В следующую секунду дверь в комнату отворилась и на пороге возник хозяин гостиницы. В руках он держал две серебряные монеты.
- Простите мня великодушно, обратился он прямо к Великой Марии. - Я стал невольным свидетелем вашего разговора. Так вы были подругой того праведника, которого вчера распяли на Голгофе.
- Да, была, - спокойно и как-то даже по-деловому ответила Великая Мария.
- Тогда я попрошу вас, уважаемый Лазарь, забрать назад ваши деньги, - с этими словами хозяин гостиницы положил перед Лазарем две серебряные монеты, которые незадолго до этого тот ему вручил. - И пусть эта женщина ночует в моей гостинице бесплатно, - добавил хозяин гостиницы.
Лазарь накрыл монеты ладонью.
- Ведь меня что поразило, - вновь обратившись к Великой Марии, продолжал хозяин гостиницы. – Нет, сам я там не был. У меня были дела. Но мне рассказывали, что, будучи уже распят, ваш друг просил у Бога прощения за всех евреев.
- Да, действительно просил, - подтвердила чьи-то слова Великая Мария.
- Так это же из ряда вон! - удивленно произнес хозяин гостиницы. - Мне всегда казалось, что бедный еврей способен думать только о себе и своей семье. Думать о других бедному еврею просто некогда. Но, чтобы бедный еврей думал обо всех сразу - это невероятно. В моей голове это не укладывается.
- А почему вы решили, что распятый был бедным человеком? - спросила хозяина гостиницы Великая Мария.
- А кем же еще было ему быть, если у него, как говорят, даже дома собственного не было.
- Уважаемый, - обратился к хозяину гостиницы Лазарь, - правоверный иудей, войдя в комнату, где есть мужчина, должен вести разговор с ним, а не с женщинами.
- Ой, простите, простите, - стал извиняться хозяин гостиницы. - Я только хотел сказать: раз вы приезжие, то вам могло показаться, что вчера на Голгофе собрались правоверные иудеи и эти правоверные иудеи требовали распять праведника. Это не так. Я уверяю вас. Все правоверные иудеи вчера в три часа пекли мацу. Канун Песаха в этот году выпал на субботу. Наши мудрецы запрещают правоверным иудеям печь мацу в субботу. Для этого евреем отведена пятница. С третьего по шестой час. Это означает то, что вчера, во время казни праведника, все правоверные иудеи были в своих домах и пекли мацу и сжигали квасной хлеб, который они не успели продать не иудеям. Деньги, которые они получили за этот хлеб, правоверные иудеи должны были разменять на мелкую монету, а все мелкую монеты раздать бедным или истолочь и сжечь. Теперь скажите мне сами: у правоверного иудея есть время в кануну Песаха бегать по разным казням? Мне рассказывали, что там - на Голгофе, были и первосвященники. Но по законам, которые предписывает правоверным иудея Тора, первосвященников там не должно было быть. Они должны были наблюдать за тем как левиты и коэны готовятся к церемонии жертвоприношения. Если вы никогда не видели этой церемонии, то потеряли очень многое. Один иноземный царь, наблюдая за этой церемонией, изрек: если этот народ лишится всего этого, то ему лучше не жить.
- Что же такого необычного во всей этой церемонии? - спросил хозяина гостиницы Лазарь.
- А, вот, вы завтра утром приходите в храм и сами все увидите. Левиты и коэны будут стоять в два ряда. Каждый из них будет держать в руках кубок. Кубки левитов будут серебряные, а кубки коэнов - золотыми. Они станут передавать кубки, наполненные жертвенной кровью животного, друг другу. Тот, кто ближе всех будет стоять к алтарю, опрыскает алтарь жертвенной кровью. Пустой кубок он передаст соседу, а от него возьмет полный. Пустые и полные кубки будто бы сами собой летают по воздуху. И над всем этом будет раздаваться глас трех огромных серебряных труб. Первосвященники будут читать пасхальную молитву. Репетиция этой церемонии длится три месяца. Левиты и коэны будут стоять босые, чтобы, не бай Бог, не запнуться. Вчера в три часа должна была состояться генеральная репетиция, на которой были обязаны присутствовать первосвященники. Но они, только тише, были на Голгофе в окружении тех иудеев, которые не готовили дома мацу. Это означает, что правоверные иудеи не виновны в смерти вашего праведника. Это все сплошная политика. И те, кто вчера организовал эту казнь и поддерживал ее своими криками, сплошь одни политиканы. Я уже не говорю о том, что они изменили наши традиции на римские. Тора требует, чтобы сегодня - в субботу - самые уважаемые евреи посетили тюрьмы и выкупили на свободу всех евреев, которые там содержаться. А отпускать одного узника, даже если этот узник не еврей, это варварский обычай. Тора требует, чтобы амнистия в канун Песаха была полной для всех без исключения евреев. Ой, я так много вам наговорил, а самого главного не сказал. Вы вчера были рядом с вашим праведником и, значит, тоже не пекли мацу. Я принес вам немного мацы. Вот, возьмите. Только умоляю вас: когда вы сядете ее сесть, сядьте спиной к двери. И не ходите по комнате с набитым ртом. Этого требует Тора. Кусочек мяса жертвенного ягненка я вам тоже принесу. Только не ешьте мяса натощак и не кушайте сегодня много. Маца должна съедаться с большим аппетитом, а потом можно вкусить мясца. Только умолю: не дробите кости, которые вам попадутся в жертвенном мясе…
- Уважаемый, - перебил хозяина гостиницы Лазарь, - вы только что вернули мне деньги, которые я вам уплатил за ночлег своей родственницы, - убирая свою руку, которой он накрыл две серебряные монеты, продолжал Лазарь. – Заберите их обратно и путь они будут нашей лептой в уплату за жертвенного ягненка.
- Конечно, конечно, - с готовностью забирая деньги, проговорил хозяин гостиницы. - Если вы не возражаете, то я внесу из этих денег лепту за выпечку общественной буханки хлеба. Вам, конечно, должно быть известно, что с момента выпечки этой праздничной буханки, все дома жертвователей на одну ночь становятся общими. Мой дом - твой дом. А также и имущество тоже на одну ночь становится общим. Все мое - твое. Кроме, разумеется, жены. Тора запрещают считать чужих жен общими. Даже жених не может соединятся с невестой в доме ее отца. Мы не греки и не римляне, у которых по праздникам жены часто становятся общими. Таковы наши законы. Они строги и нарушить их, как я уже сказал, некоторых иудеев вынуждает только политика.
- Большое спасибо, что просветили нас, - поблагодарил хозяина гостиницы Лазарь. - Но дело в том, что еще до того как вам войти, мы с сестрами решили немного отдохнуть.
- Исчезаю. И еще раз прошу меня простить, - проговорил хозяин гостиницы. - Но позвольте! - словно бы что-то вспомнив, продолжал он. - На чем вы собираетесь отдыхать, если вас четверо, а постелей только три? Я не бедный еврей и у меня хватает времени на то, чтобы думать о своих постояльцах. Поэтому я предлагаю вам, уважаемый Лазарь, пройти сейчас со мной и принести сюда еще одну кровать. Хоть это и не кровать в строгом смысле этого слова, а, всего лишь, топчан, но вашей родственнице будет на нем удобней, чем на полу. Я в этом твердо уверен. Пойдемте со мной, уважаемый Лазарь.
- А этот правоверный еврей оказался вполне приличным человеком, - проговорила Марфа, когда дверь комнаты за мужчинами закрылась.
- И мне так показалось, - согласилась с свой сестрой Мария из Вифании.
Великая Мария, взглянув на обеих сестер, в первый раз за последние три дня с грустью улыбнулась.
|