Федосенков Феликс Григорьевич
православный христианин
|
Начать хочется с того, что, как я уже писал, Россия была первой в мире страной, в которой на законодательном уровне были упразднены публичные казни. Случилось это в 1769 году. Исключение было сделано лишь однажды, а именно 21 января 1775 года, во время публичного четвертования Емельяна Пугачева. Правда, по личному требованию Екатерины Второй, бунтовщику сразу отрубили голову, а только потом отрубили конечности. Чтобы муки приговоренного не были чрезмерны. А, вообще-то, на протяжение всего восемнадцатого века в Европе сжигали и вешали за то, за что в России полагалась порка. И сразу пример: в 1761 году в Париже за кражу куска материи чуть свыше одного погонного метра к повешению была приговорена служанка модного бутика. Разъяренная толпа разгромила бутик, но факт остается фактом.
Но речь даже не об этом. Известно, что без священника не могла состояться ни одна публичная казнь. Но, если в обязанность русского священника входило отпускать осужденному его грехи, то европейские священники были обязаны отсчитывать те самые роковые шесть минут, по прошествии которых жизнь к повешенному уже не могла вернуться без посторонней помощи.
Итак, как только петля на шее осужденного затягивалась, священник начинал, не спеша, читать про себя покаянный Пятидесятый Псалом. Приведем текст этого Псалма.
«Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое. Наипаче омый мя от беззакония моего, и от греха моего очисти мя; яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну. Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих; яко да оправдишися во словесех Твоих, и победиши внегда судити Ти. Се бо, в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя. Се бо, истину возлюбил еси; безвестная и тайная премудрости Твоея явил ми еси. Окропиши мя иссопом, и очищуся; омыеши мя, и паче снега убелюся. Слуху моему даси радость и веселие; возрадуются кости смиренныя. Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя очисти. Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от мене. Воздаждь ми радость спасения Твоего и Духом Владычним утверди мя. Научу беззаконныя путем Твоим, и нечестивии к Тебе обратятся. Избави мя от кровей, Боже, Боже спасения моего возрадуется язык мой правде Твоей. Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою. Яко аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо: всесожжения не благоволиши. Жертва Богу дух сокрушен; сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. Ублажи, Господи, благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены Иерусалимския. Тогда благоволиши жертву правды, возношение и всесожегаемая; тогда возложат на олтарь Твой тельцы».
Теперь, если кто-то из читателей, захочет поставить себя на место упомянутого священника и, не торопясь, прочитает этот псалом, то от начала чтения и до конца пройдет ровно шесть минут. Это как раз то время, за которое у повешенного, в результате кислородного голодания мозга, останавливается сердце. Дочитав Псалом до конца, священник давал знак палачу, означавший, что смерть наступила и несчастного можно снимать.
Многие из тех, кто сегодня пытаются учить россиян гуманности, видимо, забыли, что служанке, укравшей у русского помещика кусок холста, могло быть выбрано телесное наказание, но, уж, никак не виселица, грозившая такой же точно служанке в Европе.
|
